Во власти стихии. Реальная история любви, суровых испытаний и выживания в открытом океане - [8]

В три часа пополудни обновленный прогноз сообщил нам, что «Реймонд» сменил направление с западно-северо-западного на западное, разогнавшись до ста сорока узлов. Взяв после полудня высоту солнца, мы окончательно осознали, в каком положении оказались: двигаясь на юго-запад и дальше, наша яхта неизбежно столкнется с ураганом. Мы тут же снова развернулись на северо-восток, стараясь как можно быстрее удрать от «Реймонда». Ситуация и теперь уже была хуже не придумаешь. Однако, если нас еще потреплет ураганом, мы можем остаться без рангоута и такелажа и тогда уже точно не сумеем спастись. Мы не боялись за свои жизни, поскольку знали, что «Тринтеллы» строят с расчетом на самые суровые условия, однако мысль, что кто-нибудь из нас может серьезно пострадать, занозой засела в мозгу у обоих. Трясущейся рукой Ричард сделал запись: «Все, что нам осталось, – молиться».

Позже, в тот же вечер, верхнее крепление спинакер-гика разболталось и выскочило из грот-мачты, гик начал падать набок, заваливаясь в воду. Мы с Ричардом добрались до грот-мачты, пытаясь спасти спинакер-гик. Ричард перехватил его раньше, чем сила воды вырвала и нижнее крепление тоже, и втащил гик на палубу. Потребовались наши совместные усилия, чтобы принайтовить к палубе все пятнадцать футов гика. Пробираясь обратно к кокпиту, мы заметили, что часть бизань-паруса вылезла из пазов и теперь бешено полощется на ветру.

– ГОСПОДИ, ЧТО там еще?! – проревел Ричард. Он отошел от кокпита, пристегнул страховочный пояс к бизань-мачте и потравил фал бизани. Когда парус опустился, он принайтовил его к бизань-гику.

Когда Ричард вернулся к штурвалу, я заметила, какие темные тени залегли у него под глазами. Стараясь говорить без сарказма, он произнес:

– Ломаться уже почти нечему.

– У нас все будет хорошо, все будет хорошо, милый. – Я произнесла это, стараясь убедить и себя тоже.

Темный океан был подсвечен плотными шапками белой пены – настоящий кипящий котел. Барометр продолжал падать, ветер завывал все сильнее, море делалось все страшнее, злее, агрессивнее. Мы были в ужасе от того, что «Реймонд» нагоняет нас, однако ровным счетом ничего не могли поделать, только выжимать из мотора и парусов все возможное.

Мы несли вахты, по очереди спускаясь вниз, чтобы хоть немного отдохнуть. Мышцы болели от борьбы со штурвалом и попыток противостоять неистовым волнам. Никогда еще ночь не тянулась так долго.

Следующее утро было пепельно-серым, с пятнами солнечного света, рассыпанными по угрюмой поверхности кипящего моря. Соленые брызги непрерывно хлестали по лицу. Ветер, не ослабевая, дул со скоростью сорок узлов. Мы зарифили все паруса и неслись галопом, сократив до размеров носового платка стаксель и грот. Это хотя бы помогло выровнять ход яхты.

Примерно к десяти утра волны превратились в небоскребы, вздымавшиеся по обоим бортам нашего судна. Анемометр показывал уже стабильные шестьдесят узлов, и нам пришлось убрать все паруса, двигаясь дальше с голыми мачтами и только на моторе. К полудню ветер разогнался до ста узлов. Взвихренная водяная пыль не кончалась. Ричард пришел на палубу и, забрав у меня штурвал, протянул мне АРБ, аварийный радиобуй.

– ВОЗЬМИ, ХОЧУ, ЧТОБЫ ТЫ НАДЕЛА НА СЕБЯ.

– А ТЫ?

– ТАМИ, ЕСЛИ БЫ У НАС БЫЛО ДВА, Я БЫ ТОЖЕ НАДЕЛ. ПРОСТО УСПОКОЙ МЕНЯ, НАДЕНЬ ЭТУ ШТУКОВИНУ.

И я надела. Я пристегнула страховочный пояс к нактоузу и держала штурвал, а Ричард спустился вниз, чтобы попытаться определить наше текущее местоположение и узнать, где сейчас ураган. Все, что ему удалось услышать между грохотом и воем ветра, – сплошные помехи. Он не мог рисковать, поднимая радио на палубу, которую постоянно заливали потоки соленой воды.

Ричард вернулся на палубу, пристегнул страховочный пояс и взял у меня штурвал. Я, съежившись, присела на комингс кокпита, изо всех сил цепляясь за утку, к которой был прикреплен трос моего страховочного пояса. Мы были беспомощны, наблюдая ярящееся море вокруг. Вой ветра доводил до исступления. Наше судно взлетало на головокружительную высоту, а потом проваливалось в бездну. Сможет ли море поглотить нас? Когда яхта поднималась на чудовищных волнах, ее корпус на какое-то время оказывался в свободном падении, а потом, содрогаясь, со страшной силой врезался в воду. Я с ужасом ждала, что «Хазана» разлетится на куски. Наконец я прокричала Ричарду:

– ЭТО УЖЕ ОНО? ХУЖЕ МОЖЕТ БЫТЬ?

– НЕТ, ДЕРЖИСЬ, МИЛАЯ, БУДЬ ХРАБРОЙ ДЕВОЧКОЙ, ОДНАЖДЫ МЫ БУДЕМ РАССКАЗЫВАТЬ ВНУКАМ, КАК ПЕРЕЖИЛИ УРАГАН «РЕЙМОНД».

– ЕСЛИ ПЕРЕЖИВЕМ, – крикнула я в ответ.

– МЫ ПЕРЕЖИВЕМ, СТУПАЙ ВНИЗ, ПОПРОБУЙ ОТДОХНУТЬ.

– А ЧТО, ЕСЛИ МЫ ПЕРЕВЕРНЕМСЯ? НЕ ХОЧУ ОСТАВЛЯТЬ ТЕБЯ ОДНОГО.

– СУДНО САМО ВЫПРАВИТСЯ. СМОТРИ, Я ПРИСТЕГНУТ, – сказал он, резко дернув за крепление страховочного пояса. – Я БУДУ ЗДЕСЬ.

Я посмотрела на его страховочный трос, пристегнутый к утке на комингсе кокпита.

– ИДИ ВНИЗ, – поторопил он. – СЛЕДИ ЗА БАРОМЕТРОМ. ДАЙ ЗНАТЬ, КАК ТОЛЬКО ОН НАЧНЕТ РАСТИ.

Я с неохотой поднялась, подалась к нему и сжала запястье Ричарда. Ветер ревел, словно реактивные двигатели. Я посмотрела на ветромер и ахнула, увидев на нем сто сорок узлов. С разинутым ртом я уставилась на Ричарда и, проследив за его взглядом, устремленным на грот-мачту, успела увидеть, как датчик анемометра уносится в пространство.