Во власти стихии. Реальная история любви, суровых испытаний и выживания в открытом океане - [8]
В три часа пополудни обновленный прогноз сообщил нам, что «Реймонд» сменил направление с западно-северо-западного на западное, разогнавшись до ста сорока узлов. Взяв после полудня высоту солнца, мы окончательно осознали, в каком положении оказались: двигаясь на юго-запад и дальше, наша яхта неизбежно столкнется с ураганом. Мы тут же снова развернулись на северо-восток, стараясь как можно быстрее удрать от «Реймонда». Ситуация и теперь уже была хуже не придумаешь. Однако, если нас еще потреплет ураганом, мы можем остаться без рангоута и такелажа и тогда уже точно не сумеем спастись. Мы не боялись за свои жизни, поскольку знали, что «Тринтеллы» строят с расчетом на самые суровые условия, однако мысль, что кто-нибудь из нас может серьезно пострадать, занозой засела в мозгу у обоих. Трясущейся рукой Ричард сделал запись: «Все, что нам осталось, – молиться».
Позже, в тот же вечер, верхнее крепление спинакер-гика разболталось и выскочило из грот-мачты, гик начал падать набок, заваливаясь в воду. Мы с Ричардом добрались до грот-мачты, пытаясь спасти спинакер-гик. Ричард перехватил его раньше, чем сила воды вырвала и нижнее крепление тоже, и втащил гик на палубу. Потребовались наши совместные усилия, чтобы принайтовить к палубе все пятнадцать футов гика. Пробираясь обратно к кокпиту, мы заметили, что часть бизань-паруса вылезла из пазов и теперь бешено полощется на ветру.
– ГОСПОДИ, ЧТО там еще?! – проревел Ричард. Он отошел от кокпита, пристегнул страховочный пояс к бизань-мачте и потравил фал бизани. Когда парус опустился, он принайтовил его к бизань-гику.
Когда Ричард вернулся к штурвалу, я заметила, какие темные тени залегли у него под глазами. Стараясь говорить без сарказма, он произнес:
– Ломаться уже почти нечему.
– У нас все будет хорошо, все будет хорошо, милый. – Я произнесла это, стараясь убедить и себя тоже.
Темный океан был подсвечен плотными шапками белой пены – настоящий кипящий котел. Барометр продолжал падать, ветер завывал все сильнее, море делалось все страшнее, злее, агрессивнее. Мы были в ужасе от того, что «Реймонд» нагоняет нас, однако ровным счетом ничего не могли поделать, только выжимать из мотора и парусов все возможное.
Мы несли вахты, по очереди спускаясь вниз, чтобы хоть немного отдохнуть. Мышцы болели от борьбы со штурвалом и попыток противостоять неистовым волнам. Никогда еще ночь не тянулась так долго.
Следующее утро было пепельно-серым, с пятнами солнечного света, рассыпанными по угрюмой поверхности кипящего моря. Соленые брызги непрерывно хлестали по лицу. Ветер, не ослабевая, дул со скоростью сорок узлов. Мы зарифили все паруса и неслись галопом, сократив до размеров носового платка стаксель и грот. Это хотя бы помогло выровнять ход яхты.
Примерно к десяти утра волны превратились в небоскребы, вздымавшиеся по обоим бортам нашего судна. Анемометр показывал уже стабильные шестьдесят узлов, и нам пришлось убрать все паруса, двигаясь дальше с голыми мачтами и только на моторе. К полудню ветер разогнался до ста узлов. Взвихренная водяная пыль не кончалась. Ричард пришел на палубу и, забрав у меня штурвал, протянул мне АРБ, аварийный радиобуй.
– ВОЗЬМИ, ХОЧУ, ЧТОБЫ ТЫ НАДЕЛА НА СЕБЯ.
– А ТЫ?
– ТАМИ, ЕСЛИ БЫ У НАС БЫЛО ДВА, Я БЫ ТОЖЕ НАДЕЛ. ПРОСТО УСПОКОЙ МЕНЯ, НАДЕНЬ ЭТУ ШТУКОВИНУ.
И я надела. Я пристегнула страховочный пояс к нактоузу и держала штурвал, а Ричард спустился вниз, чтобы попытаться определить наше текущее местоположение и узнать, где сейчас ураган. Все, что ему удалось услышать между грохотом и воем ветра, – сплошные помехи. Он не мог рисковать, поднимая радио на палубу, которую постоянно заливали потоки соленой воды.
Ричард вернулся на палубу, пристегнул страховочный пояс и взял у меня штурвал. Я, съежившись, присела на комингс кокпита, изо всех сил цепляясь за утку, к которой был прикреплен трос моего страховочного пояса. Мы были беспомощны, наблюдая ярящееся море вокруг. Вой ветра доводил до исступления. Наше судно взлетало на головокружительную высоту, а потом проваливалось в бездну. Сможет ли море поглотить нас? Когда яхта поднималась на чудовищных волнах, ее корпус на какое-то время оказывался в свободном падении, а потом, содрогаясь, со страшной силой врезался в воду. Я с ужасом ждала, что «Хазана» разлетится на куски. Наконец я прокричала Ричарду:
– ЭТО УЖЕ ОНО? ХУЖЕ МОЖЕТ БЫТЬ?
– НЕТ, ДЕРЖИСЬ, МИЛАЯ, БУДЬ ХРАБРОЙ ДЕВОЧКОЙ, ОДНАЖДЫ МЫ БУДЕМ РАССКАЗЫВАТЬ ВНУКАМ, КАК ПЕРЕЖИЛИ УРАГАН «РЕЙМОНД».
– ЕСЛИ ПЕРЕЖИВЕМ, – крикнула я в ответ.
– МЫ ПЕРЕЖИВЕМ, СТУПАЙ ВНИЗ, ПОПРОБУЙ ОТДОХНУТЬ.
– А ЧТО, ЕСЛИ МЫ ПЕРЕВЕРНЕМСЯ? НЕ ХОЧУ ОСТАВЛЯТЬ ТЕБЯ ОДНОГО.
– СУДНО САМО ВЫПРАВИТСЯ. СМОТРИ, Я ПРИСТЕГНУТ, – сказал он, резко дернув за крепление страховочного пояса. – Я БУДУ ЗДЕСЬ.
Я посмотрела на его страховочный трос, пристегнутый к утке на комингсе кокпита.
– ИДИ ВНИЗ, – поторопил он. – СЛЕДИ ЗА БАРОМЕТРОМ. ДАЙ ЗНАТЬ, КАК ТОЛЬКО ОН НАЧНЕТ РАСТИ.
Я с неохотой поднялась, подалась к нему и сжала запястье Ричарда. Ветер ревел, словно реактивные двигатели. Я посмотрела на ветромер и ахнула, увидев на нем сто сорок узлов. С разинутым ртом я уставилась на Ричарда и, проследив за его взглядом, устремленным на грот-мачту, успела увидеть, как датчик анемометра уносится в пространство.
В декабре 1971 года не стало Александра Трифоновича Твардовского. Вскоре после смерти друга Виктор Платонович Некрасов написал о нем воспоминания.
Автор — полковник Красной армии (1936). 11 марта 1938 был арестован органами НКВД по обвинению в участии в «антисоветском военном заговоре»; содержался в Ашхабадском управлении НКВД, где подвергался пыткам, виновным себя не признал. 5 сентября 1939 освобождён, реабилитирован, но не вернулся на значимую руководящую работу, а в декабре 1939 был назначен начальником санатория «Аэрофлота» в Ялте. В ноябре 1941, после занятия Ялты немецкими войсками, явился в форме полковника ВВС Красной армии в немецкую комендатуру и заявил о стремлении бороться с большевиками.
Выдающийся русский поэт Юрий Поликарпович Кузнецов был большим другом газеты «Литературная Россия». В память о нём редакция «ЛР» выпускает эту книгу.
«Как раз у дверей дома мы встречаем двух сестер, которые входят с видом скорее спокойным, чем грустным. Я вижу двух красавиц, которые меня удивляют, но более всего меня поражает одна из них, которая делает мне реверанс:– Это г-н шевалье Де Сейигальт?– Да, мадемуазель, очень огорчен вашим несчастьем.– Не окажете ли честь снова подняться к нам?– У меня неотложное дело…».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.
Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.
Маленькие девочки Циби, Магда и Ливи дают своему отцу обещание: всегда быть вместе, что бы ни случилось… В 1942 году нацисты забирают Ливи якобы для работ в Германии, и Циби, помня данное отцу обещание, следует за сестрой, чтобы защитить ее или умереть вместе с ней. Три года сестры пытаются выжить в нечеловеческих условиях концлагеря Освенцим-Биркенау. Магда остается с матерью и дедушкой, прячась на чердаке соседей или в лесу, но в конце концов тоже попадает в плен и отправляется в лагерь смерти. В Освенциме-Биркенау три сестры воссоединяются и, вспомнив отца, дают новое обещание, на этот раз друг другу: что они непременно выживут… Впервые на русском языке!
Молли Грей никогда в жизни не видела своих родителей. Воспитанная любящей и мудрой бабушкой, она работает горничной в отеле и считает это своим призванием, ведь наводить чистоту и порядок – ее подлинная страсть! А вот отношения с людьми у нее не слишком ладятся, поскольку Молли с детства была не такой, как все. Коллеги считают ее более чем странной, и у них есть на то основания. Так что в свои двадцать пять Молли одинока и в свободное от работы время то смотрит детективные сериалы, то собирает головоломки… Однако вскоре ее собственная жизнь превращается в детектив, в котором ей отведена роль главной подозреваемой, – убит постоялец отеля, богатый и могущественный мистер Блэк.
Основанный на реальных событиях жизни Людвига (Лале) Соколова, роман Хезер Моррис является свидетельством человеческого духа и силы любви, способной расцветать даже в самых темных местах. И трудно представить более темное место, чем концентрационный лагерь Освенцим/Биркенау. В 1942 году Лале, как и других словацких евреев, отправляют в Освенцим. Оказавшись там, он, благодаря тому, что говорит на нескольких языках, получает работу татуировщика и с ужасающей скоростью набивает номера новым заключенным, а за это получает некоторые привилегии: отдельную каморку, чуть получше питание и относительную свободу перемещения по лагерю.
Впервые на русском — новейший роман от лауреата многих престижных литературных премий Энтони Дорра. Эта книга, вынашивавшаяся более десяти лет, немедленно попала в списки бестселлеров — и вот уже который месяц их не покидает. «Весь невидимый нам свет» рассказывает о двигающихся, сами того не ведая, навстречу друг другу слепой французской девочке и робком немецком мальчике, которые пытаются, каждый на свой манер, выжить, пока кругом бушует война, не потерять человеческий облик и сохранить своих близких.