Во власти соблазна - [19]

Фэнси выпила водку одним глотком и сразу же пожалела об этом. Она задохнулась и закашлялась – дыхание перехватило, огненная жидкость потекла в желудок.

– Съешьте сыр!

«Съесть этот чертов сыр?!»

Фэнси смотрела на улыбающегося князя сквозь пелену слез досады. Кашель и хрип прекратились, но огонь внутри по-прежнему не давал ей дышать.

– Похоже, водка вам не пошла. – Степан участливо похлопал ее по спине. Наконец взгляд Фэнси прояснился, и она тотчас же заметила в его глазах убийственный блеск. – Вы голодны?

Фэнси сощурила фиалковые глаза.

– Мертвые женщины не хотят есть.

– Прошу прошения за то, что не предупредил вас о крепости водки. Все-таки сорок градусов… – Степан одарил ее своей обворожительной улыбкой. – Я загладил свою вину тем, что впервые в жизни попросил прощения.

Фэнси хихикнула – водка помогла ей расслабиться.

– Почитаю за честь, что оказалась первой персоной, которой вы принесли извинения, ваша светлость. Я буду помнить этот благородный жест.

Степан ложкой намазал какой-то паштет на кусочек черного хлеба и поднес его к губам девушки. Она попробовала незнакомую еду.

– Вам нравится?

– Восхитительно! – Фэнси доела хлеб с паштетом. – А что это?

– Икра.

Она озадаченно посмотрела на князя.

– Я не понимаю.

– Осетровая икра.

Фэнси изогнула бровь.

– Рыбьи яйца.

Рука Фэнси метнулась к горлу. Девушка с трудом боролась с подступающей тошнотой.

– Не ешьте это! – воскликнула она, глядя на князя. Степан положил свой кусочек хлеба на тарелку.

– Икра – это деликатес. – Он долго смотрел на Фэнси, а потом спросил: – Не хотите попробовать заливных угрей?

Выражение отвращения на ее лице послужило ему ответом.

– Но вы не против, если я буду есть заливное из угрей?

Она скривила губы.

– Вот эта соленая селедка прибыла из Шотландии.

– Я потеряла аппетит из-за… – Фэнси поколебалась, – осетровой икры. Полагаю, настало время поговорить.

Степан взял ее руку в свои и подождал, пока она посмотрит в его черные глаза.

– Почему вы сегодня убежали?

«Я чувствовала, что меня загнали в ловушку. И купили. И боялась, что стану жертвой, как моя мать».

Фэнси отвела взгляд. Казалось, эти темные глаза смотрят прямо в ее душу и знают, как она боится.

Фэнси вздернула подбородок, но на князя так и не посмотрела.

– Да я бы предпочла пройтись по улице голой, лишь бы не надевать платье, купленное мне не мужем, а чужим мужчиной.

– Я бы тоже предпочел, чтобы вы прошлись голой. Она быстро взглянула на Степана. Князь опять улыбался своей дерзкой, непочтительной улыбкой.

– Дело не в платье, а в том, что я слишком на вас надавил. – Степан взял ее за подбородок. – Когда вы будете готовы присоединиться ко мне в светском обществе, я буду сопровождать вас.

От этой неожиданной учтивости и понимания сердце ее заныло. Она не может, не должна, не смеет его любить! Ах, если бы…

– Зачем вы это делаете?

– Я ухаживаю за своей певчей птичкой. – Степан поцеловал ее руку. – Я запрещаю вам возвращаться из театра домой в одиночестве. Если не смогу я, вас будет охранять Борис. Это не обсуждается.

Чувствуя благодарность за его заботу, Фэнси уступила:

– Ну хорошо, пусть Борис провожает меня, раз это необходимо.

– Вот и славно. А сейчас я отвезу вас домой. – Степан протянул ей руку. – И не забудьте о нашем завтрашнем пикнике.

– Не думаю, что мои сестры будут есть икру или заливное из угрей.

– Обещаю – никаких угрей, никакой икры.

Пятнадцать минут спустя Степан вышел из своей кареты перед ее домом на Сохо-сквер, помог выбраться Фэнси и проводил ее до двери.

– Смотрите. – Князь поднял букет, который кто-то оставил на пороге. – Поклонник принес вам цветы. Розовые и белые с темно-зелеными листьями – это олеандр, а красноватые, красивой формы – белладонна. – Он кинул на девушку встревоженный взгляд. – На языке цветов олеандр и белладонна означают «берегись смерти».

Королевский пассаж (не намного больше, чем простой переулочек) соединял Кинг-стрит и Пэлл-Мэлл, две самые оживленные улицы Лондона. В Королевском пассаже располагалось несколько магазинов и «Французские голубки» – непритязательный, но очень популярный паб для желающих поужинать после театра.

Александр Боулд расслабленно сидел в своем кресле, любуясь ангельским личиком Женевьевы Стовер. Белокурая оперная певица околдовала его, и он считал себя счастливчиком, потому что оказался в Королевском оперном театре как раз в тот вечер, когда она нуждалась в провожатом. Приди он в день открытия сезона, никогда бы с ней не познакомился.

– Вы в самом деле не против того, что Фэнси получила роль, о которой вы так мечтали?

Женевьева пожала плечами.

– Конечно, мне жаль, но у Фэнси очень сильный голос. Я точно знаю, что она сделает себе карьеру. Она молодец.

Официант принес ужин. Сосиски и картофель для Александра, запеченная рыба и овощи для Женевьевы.

– Должно быть, работать с констеблем Блэком очень захватывающе, – заметила девушка.

– Вопреки распространенному мнению, констебль ведет рутинную, скучную жизнь. – Александр улыбнулся. – Захватывающие моменты случаются редко.

Женевьева наклонилась вперед и спросила шепотом:

– Как вы думаете, вам удастся поймать убийцу «с лепестками роз»?

– Обещаю, что в конце концов мы его поймаем. – Воспользовавшись возможностью успокоить девушку и прикоснуться к ней, Александр потянулся через стол и накрыл ладонью ее руку. – И вам нечего опасаться, если вы будете настороже.