Во власти мракобесия - [2]

Утром 19 августа 1991 года была предпринята попытка отстранить Горбачёва от власти. Он был объявлен больным, хотя в действительности находился в запланированном летнем отпуске в Форосе. Документ, заявивший о недееспособности Горбачёва, назывался «Заявление советского руководства» и гласил, что, «в связи с невозможностью по состоянию здоровья исполнения Горбачёвым Михаилом Сергеевичем обязанностей Президента СССР», в соответствии со статьей 127 Конституции СССР полномочия Президента Союза ССР переходят к вице-президенту СССР Янаеву Геннадию Ивановичу. Сообщалось о необходимости преодолеть глубокий и всесторонний кризис, политическую, межнациональную и гражданскую конфронтацию, хаос и анархию, которые угрожают жизни и безопасности граждан Советского Союза, суверенитету, территориальной целостности, свободе и независимости Отечества. В состав ГКЧП вошли, помимо прочих, председатель КГБ СССР, министр внутренних дел и министр обороны.

В тот день Смеляков выехал утром с опергруппой на задержание известного в воровском мире авторитета и не смотрел экстренного выпуска новостей. Все мысли были заняты последними согласованиями деталей предстоящей операции. Преступник отказался выйти из квартиры, забаррикадировался и дважды выстрелил из пистолета. Пришлось вызывать дополнительные силы. И тут кто-то из сыщиков, глядя из окна подъезда, воскликнул со смешком: «А вон и подмога! На танках прикатили!»

По проспекту и впрямь двигались танки. Но никакого отношения к проводимой группой Смелякова операции они, разумеется, не имели. С громким рёвом и устрашающим лязганьем гусениц тяжёлая техника ползла к центру столицы.

– Что за бред? На парад они едут, что ли? – изумились оперативники.

Связавшись с МУРом, они узнали об отстранении Горбачёва от власти.

– Вот тебе и ёлки-палки! А танки-то зачем? Военный переворот?

Телевизионные программы были свёрнуты, никакой информации, кроме как о пресс-конференции ГКЧП, не поступало, центральный телевизионный канал транслировал только балет «Лебединое озеро». Столица в одночасье погрузилась в атмосферу самых мрачных предчувствий. На улицах и в домах говорили о фашистском перевороте. Предсказывалось возвращение худших времён советской инквизиции.

Уже в полдень на Манежной площади в Москве начался стихийный митинг, люди всё прибывали и прибывали. Вскоре к Манежной площади со стороны Большого театра двинулась колонна БТРов, однако несколько тысяч человек, взявшись за руки, остановили их перед площадью. Народ стал пробираться на Краснопресненскую набережную к Белому дому. К ночи там собралась огромная масса людей. Они, выходцы из самых разных слоёв общества, сооружали баррикады из скамеек, всевозможных труб, заборов, спиленных деревьев. Там были старики и молодёжь, и все они ждали наступления танков и готовились умереть под гусеницами и от автоматных пуль, и никто из них не соглашался опуститься на колени перед ГКЧП. Не только в Москве, но по всей стране прокатилась волна протестов, всюду на улицах виднелись наскоро написанные плакаты: «Фашизм не пройдёт! Долой путчистов!», но именно Москва в те дни стала символом сопротивления, во главе которого стоял Борис Ельцин.

Люди не желали возвращаться в прошлое. Внезапно стало абсолютно ясно, что начавшиеся в стране перемены, несмотря на опустевшие магазины и неясное будущее, были желаннее хорошо знакомой советской действительности. Право говорить вслух и открыто выражать собственное мнение без боязни «получить срок» за антисоветскую агитацию оказалось важнее мифического «светлого будущего»…

На третий день противостояния члены ГКЧП помчались в Форос к Михаилу Горбачёву. Следом вылетели соратники Ельцина, и зачинщики переворота были арестованы. Страну захлестнуло продолжительное ликование. День за днём перед Белым домом собирались многотысячные толпы, с балкона не переставали звучать речи о свободе и независимости, аплодисменты раскатывались, как шум моря. И с каждым днём в трезвых умах рождался один и тот же вопрос: «Как долго будет продолжаться этот праздник победы? Когда же вы займётесь делом?..»

Год 1991-й от Рождества Христова принёс России новых правителей. Им нравилось обличать свергнутую власть, хотя сами они были ею вскормлены и взращены. Но как всякий подлец без колебаний отрекается от своей матери, так и они с лёгкостью отреклись от прежней страны. Они обожали покрасоваться перед журналистами, страстно любили взбираться на революционную трибуну, слушать восторженные вопли толпы и в угоду этой толпе сбрасывать прежних идолов с пьедесталов.

В декабре 1991 года руководители России, Украины и Белоруссии встретились в Беловежской пуще и подписали соглашение о создании так называемого содружества независимых государств и об упразднении союзных органов, что фактически означало конец СССР. Через два дня Верховные Советы республик в спешном порядке ратифицировали Беловежское соглашение. Руководители союзных республик торопились стать верховными правителями своих новоявленных королевств, где с торжествующим злорадством зазвучали речи о «долгожданном освобождении от власти русских оккупантов». Как по мановению волшебной палочки, во всех бывших республиках СССР началась травля русского населения.