«Во вкусе умной старины…» - [30]
В этих очерках мы неоднократно ссылались на письма и дневники сестер Вильмот, приехавших в Россию из Великобритании в самом начале XIX века по приглашению княгини Е.Р. Дашковой, одной из самых образованных женщин своего времени, подруги Екатерины II и первого президента Российской академии. 14 июля 1806 года Марта Вильмот записывает в своем дневнике такую историю:
«Баронессе Прайзер, волею несчастных обстоятельств, пришлось служить гувернанткой в двух или трех семьях. Только что она отказалась в одной из них от места из-за плохого обращения и из-за отвратительного поведения хозяев, чему ей приходилось быть свидетельницей (между прочим, эта семья пользуется чрезвычайным уважением в округе)… В первый же день, как приехала баронесса, хозяин дома, к ее ужасу, позвал прислугу и развлекался тем, что приказал этой женщине ловить на нем блох, которых по воскресеньям ищут друг у друга на голове нищие ирландские дети, и эта картина часто потом повторялась. Баронессу считали капризной, потому что в подобных случаях она спешила уйти в свою комнату»[305].
Оговоримся: в высшем свете, в столицах, блох и других насекомых дворянство на себе не носило. Клопы и блохи были кошмаром военных походов и постоялых дворов. Именно поэтому при переездах из городского дома в усадьбу и обратно, помещики предпочитали останавливаться не в крестьянских избах и не на станциях, а в своих шатрах и палатках, в крайнем случае, ночуя в экипажах. Если же Господь доведет остановиться в гостинице, то под каждую ножку кровати подставляли миску, наполненную водой, чтобы клопы, штурмующие по ночам постель, в этой воде тонули. Но и это помогало не всегда, поскольку клопы умеют прицельно падать на спящих с потолка.
Культурные аристократические семьи и в своих подмосковных были избавлены от паразитов. Но обычные помещики жили с клопами и блохами в тесном соседстве, поскольку помещения, занятые дворовыми, были обычным местом распространения насекомых. «Запах клоповника», по свидетельству современника, в людской и прихожей был неистребим[306].
Тем помещикам, которые приезжали в село только на лето, было несколько проще, поскольку «барские» покои зимой не отапливались и клопы с тараканами просто «вымораживались». Летом, правда, была и другая напасть. Соседство со скотным двором, конюшней и псарней не проходило даром — в доме было много мух. Чтобы спастись от них, ночью спали под пологом из «легкой итальянской кисеи»[307]. Днем на окно выставляли специально приготовленную на сладком сиропе отраву, куда мухи, как считалось, должны были слетаться, чтобы расстаться с жизнью[308]. Насколько это помогало, можно узнать из небольшого, но полного подлинных чувств стихотворения Евгения Баратынского «Ропот»:
То, что смерть «врагов» — паразитов — в чистоте, не было секретом. Мытье и умывание к концу XVIII века стало не просто необходимой частью жизни, а отчетливым культурным знаком — чистоты, здоровья и красоты. В наибольшей степени это относится к возрожденной моде на баню. «В России мытье в бане — пишет все та же Марта Вильмонт, — Почти религиозная церемония». Существовали бани двух типов: парная и обычная — «водяная, где холодная и горячая вода течет по трубам и наполняет большие банные ушаты»[309].
Сестрам Вильмот очень понравилась парная баня, и они описали ее устройство и процесс мытья во всех подробностях. Главное помещение бани — то, где находится полок для любителей пара. Но прежде чем войти туда нужно окунуться в «огромную лохань, в которой можно сидеть по шею в воде», натереться хреном, потом мылом, а уж потом париться и хлестаться веником[310]. «Распарившись, сильные мира сего ложатся отдыхать в постель, приготовленную в соседней жарко натопленной комнате, а простые люди прямо из парной прыгают в снег»[311].
Последнее наблюдение не совсем верно. Закалка и профилактика снегом и льдом тогда уже были значительно распространены. Та же Марта Вильмот привыкла в России к такой процедуре: "Каждое утро мне приносят пластинку льда толщиной со стекло стакана, и я, как настоящая русская, тру им щеки, от чего, как меня уверяют, бывает хороший цвет лица"[312]. Умывались, обычно, холодной водой с использованием настоев из разных трав.
Чуть более подробно мы можем рассказать о том, как и куда ходили «по нужде». То помещение, что мы сейчас называем «туалет», в доме помещика находилось в отдалении от парадных покоев и поближе к людским, а проще говоря — при входе. Прежде чем войти в переднюю, надо было подняться по лестнице, а лестница эта «обыкновенно сделана была в пристройке из досок, коей целая половина делилась еще надвое, для отхожих мест: господского и лакейского»[313].
Поскольку бегать через весь дом, особенно ночью, было затруднительно, в господских спальнях, за ширмами, находилось местечко, где можно спокойно было сделать все свои дела. Насколько это было обычным, можно узнать из рассказа В.Ф. Вяземской (жены поэта) о А.С. Пушкине: «Бывало, зайдет к нам поболтать, посидит и жалобным голосом попросит: «Княгиня, позвольте уйти на суденышко!» — и, получив согласие, уходил к ней в спальню за ширмы»
В 1874 году, в разгар «хождения в народ», предпринятого членами революционных народнических организаций, один из ветеранов демократического движения, Александр Капитонович Маликов, выдвинул теорию о «богочеловечестве» — возможности путем нравственного самоусовершенствования прийти к общему прогрессу человечества и тем самым избежать насилия над людьми, как со стороны власти, так и со стороны революционеров.В проповеди Маликова соединились идеи христианства (которое он считал умирающим), так и различных направлений социального модернизма того времени, прежде всего социализма и анархизма.
В декабре 1971 года не стало Александра Трифоновича Твардовского. Вскоре после смерти друга Виктор Платонович Некрасов написал о нем воспоминания.
Автор — полковник Красной армии (1936). 11 марта 1938 был арестован органами НКВД по обвинению в участии в «антисоветском военном заговоре»; содержался в Ашхабадском управлении НКВД, где подвергался пыткам, виновным себя не признал. 5 сентября 1939 освобождён, реабилитирован, но не вернулся на значимую руководящую работу, а в декабре 1939 был назначен начальником санатория «Аэрофлота» в Ялте. В ноябре 1941, после занятия Ялты немецкими войсками, явился в форме полковника ВВС Красной армии в немецкую комендатуру и заявил о стремлении бороться с большевиками.
Выдающийся русский поэт Юрий Поликарпович Кузнецов был большим другом газеты «Литературная Россия». В память о нём редакция «ЛР» выпускает эту книгу.
«Как раз у дверей дома мы встречаем двух сестер, которые входят с видом скорее спокойным, чем грустным. Я вижу двух красавиц, которые меня удивляют, но более всего меня поражает одна из них, которая делает мне реверанс:– Это г-н шевалье Де Сейигальт?– Да, мадемуазель, очень огорчен вашим несчастьем.– Не окажете ли честь снова подняться к нам?– У меня неотложное дело…».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.
Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.