Во сне и наяву - [2]

— …стой!

В полушаге от показавшихся спасительными дверей секретаршу остановил второй мужчина в шинели, из-за спины которого пугающе торчал длинный ствол старинной громоздкой винтовки. Сердчишко Танюшки испуганно замерло и тут же ухнуло куда-то вниз, под желудок, а проявивший бдительность визитер прихватил грязными, обветренными ладонями с траурной чернотой под ногтями и въевшимся в кожу ружейным маслом маленькую дамскую сумочку, на рефлексе подхваченную девушкой с дальнего уголка своего стола. Видимо, таинственные пришельцы, кто бы они ни были, отлично понимали, что современная женщина способна унести в таком вот «кошельке» на длинном тонком ремешке, как минимум, пару гранатометов и тактическую ядерную боеголовку на десяток килотонн в придачу.

— Ключи откель? — поинтересовался бдительный, моментально нащупав и идентифицировав небольшую связку внутри сумочки.

— …от дома… — шепотом с трудом выговорил Танюшка, непроизвольно облизнув пересохшие от волнения губки.

— Иди, — кивнул на такую близкую дверь солдат, старательно, но неумело отводя глаза от глубокого декольте секретарской бежевой блузки.

До мнимого освобождения оставалась лишь пара шагов…

— Ну, и девки тут, — услышала она явно не для женского уха предназначенные слова матроса. — Ноги голые, титьки напоказ — как в танжерском борделе… и не скажешь, что русские девки-то… чудеса в решете, да и только… вот помню, был такой случай…

— …ты воспоминания брось, — сурово прервал морячка названный Пашей солдат. — Потом расскажешь про свои бабские подвиги, а теперь — дело делать надо.

Захлопнулась дверь за спиной Танюшки, и девушка на ослабевших от нахлынувших эмоций ногах сделала пару шагов по коридорчику в направлении большой комнаты менеджеров по продажам, про которую, как поняла секретарша, и сказано было «общая зала». И только сейчас, спустя уже пару минут после появления незваных гостей, Танюшка поняла, почему ни одежда, ни поведение их не показались ей изначально декоративными, нарочитыми и театральными… запах… вот она — разгадка. Вошедшие в приемную люди пахли тяжелым, застарелым потом, крепчайшей махоркой, кисловатым, размокшим хлебом, разношенной кожей сапог, дегтем, ружейным маслом и сгоревшим порохом — хотя девушка никогда и не знала таких запахов — пахли тяжелым трудом, посвистом пуль и лихой бесшабашностью привыкших к смерти людей. Так не могли пахнуть ежедневно принимающие душ, пользующиеся дезодорантами, духами и туалетной водой современники, забывшие о недоедании, холоде, изнурительном труде за копейки, на которые можно купить лишь кусок ржаного хлеба да пару луковиц.

«Ой, и что же это…» — додумать Танюшка не успела, уловив из-за дверей менеджерского отдела нестройный хор голосов, в котором было невозможно разобрать отдельные слова, однако, при этом ничего тревожного, неприятного девушка не ощутила и, понадеявшись на пресловутую женскую интуицию, несмело, стараясь не бросаться сразу в глаза, просочилась в помещение — оставаться одной в коридоре ей показалось гораздо более неуместным и, почему-то, страшным.

У дальней от входа стены просторной комнаты, заставленной столами и полукреслами для сотрудников и стульями для посетителей, столпились шесть женщин и четверо мужчин возрастом от двадцати до сорока пяти лет — весь наличный менеджерский состав. Вид у всех, включая старшего по должности, как бы, начальника отдела продаж, был взъерошенный и жалкий, как у воробьев попавших под неожиданный дождик: женщины то и дело судорожно оправляли коротенькие юбочки, прихватывали ладонями нескромные вырезы блузок, а мужчины теребили лацканы пиджаков, хватались за галстуки или лихорадочно проверяли пояса собственных брюк. А на одном из столов, сдвинув на самый дальний угол старенький громоздкий монитор — шеф не часто баловал сотрудников новинками техники — вольготно восседал, покачивая в воздухе коротковатыми ногами, второй морячок, с первого взгляда показавшийся Танюшке копией того, который только что нескромно разглядывал ее в приемной. Но — нет, этот был совсем молоденьким, вряд ли чуть больше восемнадцати, белобрысым и голубоглазым, да и офицерского кортика у него не было, вместо него мальчишка размахивал маузером — огромным, точь-в-точь, как показывают в старых фильмах, вороненым до синевы — действуя им, будто дирижерской палочкой.

— А ну-ка, — скомандовал морячок, с веселой, беззаботной ухмылкой разглядывая мнущихся у стены менеджеров. — Еще разок, дружно, чтобы — от души шло…

И первым подхватил неожиданно красивым, сочным баритоном…

Была бы шляпа,

Пальто из драпа,

А к ним живот и голова!

Была бы водка,

А к водке — глотка,

Все остальное — трын-трава…

Нервными нестройными голосами менеджеры кое-как подхватили припев про «цыпленка жаренного», лихорадочно косясь на вошедшую в комнату секретаршу, и в их взглядах Танюшка заметила мольбу и страх перед её возможным неадекватным поведением. А еще глазастая от природы девушка приметила парочку небольших, поменьше сантиметра в диаметре, дырок в одном из новеньких, хоть и дешевых плоских мониторов и такую же — прямо в стене над головами сотрудников.