Во имя жизни - [32]

Разговор происходил год тому назад, когда, увлекшись новыми веяниями в среде местной интеллигенции, Рейес смело встал на сторону своих сотрудников, в очередной раз выступивших с требованием о повышении заработной платы. Вероятно, чтобы пощадить самолюбие Рейеса, старик разрешил ему дать сотрудникам, проработавшим в редакции не менее двух лет, пятипесовую прибавку. Это случилось год тому назад. А мистер Рейес не был столь глуп, чтобы позабыть о том разговоре. В конце концов пятьсот песо — это пятьсот песо, они на дороге не валяются.

— Старик, возможно, и согласится дать прибавку, если я его попрошу об этом, — продолжал мистер Рейес.— Но вы знаете, что тут начнется? Все в редакции станут требовать у меня прибавку. — Он намеренно сделал паузу, чтобы слова его прозвучали весомее. — Сейчас не может быть и речи о том, чтобы направо и налево раздавать прибавки. С тех пор как мы увеличили объем журнала на столько страниц, затраты возросли, а тираж не растет соответственно и не компенсирует этих затрат. Но будет вам известно, именно тираж привлекает к нам рекламные материалы. Нет хорошего тиража — нет и рекламных объявлений. А нет рекламы — нет денег. — Мистер Рейес хлопнул руками по разложенной на столе газете и взглянул на Сантоса с жалостливым сожалением, заметив, что тот совсем пал духом.

«Нет, об этом не может быть и речи», — повторил Рейес про себя. Он не может рисковать своей карьерой, хотя, видит бог, этот корректор заслужил свою прибавку!

— Пока я могу вам сказать одно, — мистер Рейес решил подбодрить уныло молчавшего Сантоса. — Подождите до декабря, и я обещаю вам прибавить десять песо. — Он взглянул на молодого человека, ожидая, что лицо его прояснится. Но этого не произошло, и былое раздражение снова вспыхнуло в душе мистера Рейеса. «Чего он хочет? Уж не думает ли этот сопляк, что главный редактор станет рисковать местом из-за его жалкой прибавки?» Рейес сердито поджал губы. Этот мальчишка, того гляди, выведет его из себя: застыл как статуя. Сидит молчит, словно воды в рот набрал, и смотрит на тебя, будто Христос, обреченный на муки! Главный редактор снова взял газету, откинулся назад на своем вращающемся кресле и уставился в заголовки, чтобы не видеть Сантоса. Он услыхал, как молодой человек поднялся со стула. Что он теперь скажет? — ждал мистер Рейес и решил в случае чего поставить парня на место. Он заявит этому Сантосу, чтобы тот вообще забыл о прибавке и отправлялся домой, если намерен настаивать на своем.

— Я должен прочитать еще несколько гранок из вечерней партии, — проговорил Сантос тихо.

Не зная, что ответить на это, мистер Рейес молча посмотрел ему вслед. И вдруг его прямо затрясло от ярости, от желания отомстить этому ничтожеству. Он с трудом взял себя в руки и ровным голосом окликнул корректора:

— Кстати, Сантос, — он выждал, когда молодой человек остановится и обернется к нему, — если вас не устраивает ваша зарплата... — он намеренно умолк, а потом продолжал, словно выдавливал по капле яд беспричинной злобы и ненависти, — скажите только слово. Никто не собирается вас здесь удерживать.

Рейес испытал злорадное чувство удовлетворения, увидев, как исказилось лицо Сантоса. Он снова уткнулся в газету: ему не хотелось встречаться взглядом с этим жалким парнем, испуганно уставившимся на него округлившимися глазами.

Сантос медленно возвратился к своему столу. В голове у него все беспорядочно смешалось, тело охватила слабость. Ему казалось, что он весь покрылся потом, но кожа оставалась сухой, воспаленной. Что такое сказал ему мистер Рейес? Сердце все еще бешено колотилось. Увольнение! Потерять работу! Боже милостивый, если он так шутит... Сантос посмотрел на кипу гранок на столе. Нужно спешить. Большие часы на стене над его столом показывали уже четверть седьмого. Нельзя терять ни минуты. Надо быстро внести исправления в гранки и отдать их линотипистам, прежде чем придут печатники.

Однако мысли его блуждали. Никакой прибавки, даже пяти песо. А он еще надеялся на пятнадцать! Вот дурак-то! Но мистер Рейес ведь обещал десять песо в декабре. Это все-таки что-то, разве не так? А где гарантия, что он их получит? И сколько еще ждать до декабря. Впрочем, в конце концов он может сказать Марте, что ему пообещали прибавку в декабре. Бог ты мой, в их положении так много значат эти пять песо! Он только все испортил. Нужно было прежде всего сказать мистеру Рейесу о Марте и о будущем ребенке. Ведь мистер Рейес говорил, что хотел бы дать ему прибавку. Да, он так и сказал. Сантос подумал о других сотрудниках редакции, которые хотели того же, что и он, но именно из-за них он и не получил этой прибавки. Почему бы им не собраться всем вместе, не пойти к мистеру Рейесу и не потребовать у него решения в их пользу? Но им наплевать на Сантоса.

Он для них никто: какой-то корректор. Галерный раб. Он ненавидел их. Ненавидел всех. Грудь его разрывалась от переполнявших ее чувств. Он взглянул на стол главного редактора. Мистер Рейес уже ушел, воспользовавшись, как всегда, боковым выходом из здания, предназначавшимся персонально для дона Висенте. Сантос остался в комнате один.