Во имя Мати, Дочи и Святой души - [55]
Сначала нарастал ритмичный грохот.
Потом стала видна сцена – сбоку.
Попеременно – красная, синяя, зеленая.
И голос певицы закричал, запросил, завопил:
– Толька, Толька, Толька, Толька!
А не Лешка, и не Колька!
И снова, снова.
Чтобы зал захотел слиться в одного общего Тольку и броситься на сцену. Клава это отлично поняла и прочувствовала.
– Иди! – крикнул Додик. – Выхвати у нее микрофон и в том же ритме!
– Помоги, Госпожа Божа! – крикнула в спину Свами.
Группа грудилась справа и глубже.
Певица дергалась впереди одна – и к ней вела широкая дорога по краю сцены – не заблудиться.
Клава знала, что ее сейчас несет Госпожа Божа, которая любит только ее. Только ее!
Толька, Толька, Толька, Толька!..
Клава прошла до нее скользящим конькобежным шагом, потому что сцена показалась, как каток, выхватила микрофон, повернулась налево – спиной к группе, навстречу слепящей тьме.
Сзади гремела группа. Из тьмы гремел стук, свист, рев.
Гром сзади отличался властным ритмом.
И Клава вписалась в ритм, призывая Госпожу Божу и рифмы Её-Их.
Божа, Божа, Божа, Божа!
А не волосата рожа!
Рев и гром в ответ из слепящей тьмы, гром усилился за спиной, но перекрывая оба сталкивающихся на встречных курсах грома, донесся чудовищный бас:
– Проще.
А кто-то уже подхватил с нею: "Божа-Божа-Божа… "
Божа, Божа, Божа, Божа!
Мерзость мира нам негожа!
– Проще!
И еще дружнее из тьмы навстречу: "Божа-Божа-Божа… "
В ответ Клава совсем отбросила ненужные подробности:
Божа, Божа, Божа, Божа!
Божа, Божа, Божа, Божа!
– Вот теперь мне просто!
И действительно ничего большего не нужно.
Пронзение наступило от пяток до ушей, показалось, что ее желают все тысячи, спрятанные в слепящей тьме, и сама Госпожа Божа их к ней приподымает.
Сколько их там, в слепящей тьме? Клава не видела ни одного лица. Но знала и чувствовала, что сколько бы их ни было там, они все твердят эти два магических слога, разгоняя их тысячекратно. Тем самым разгоняя свою страсть – к великой Боже и маленькой Клаве. А чудовищный бас над всеми и со всеми.
Божа, Божа, Божа, Божа!
Божа, Божа, Божа, Божа!
Тьма светила краткими вспышками в том же ритме:
синий-зеленый-красный
синий-зеленый-красный
Клава стала в ритме хлопать, поднимая руки над головой.
Зал мгновенно подхватил дружно сотрясающий общий хлоп.
Всё соединилось – слово, хлоп, цвет, гром ударника и гитар:
Божа, Божа, Божа, Божа!
Божа, Божа, Божа, Божа!
Тогда она схватила полы своего плаща и стала распахивать его и запахивать – в том же ритме, так что фаза раскрытия стабильно попала на синий цвет.
Божа, Божа, Божа, Божа!
Божа, Божа, Божа, Божа!
И не понять было, сколько это продолжается.
Но вот группа снизила звук. Тьма ослабила блеск.
Пробились желтые лампочки на потолке.
И Клава увидела лица – впереди ниже ног своих.
Она поняла, что пора остановиться.
Поняла, что Госпожа Божа явила ей и через нее новое чудо – величайшее.
И запахнувши плотнее плащ, она отдала залу земной поклон, как видела когда-то в телевизоре – коснувшись пола разогнутой рукой.
– Вот теперь мне очень просто! – бас.
Клава повернулась, сделала шаг – и то ли обессилев. то ли догадавшись, что святые не уходят пешком со сцены – рухнула как бы во весь рост. Но не ударилась, а приземлилась.
– А-ах!
Ребята-групповики, ревниво тесня друг друга, подхватили и унесли ее на руках в закулисье.
33
Она не спешила совсем приходить в себя.
Она знала, что спешить ей некуда.
И сама Свами будет ждать сколько угодно, пока ее добрая Дэви очнется совсем. Добрая и незаменимая.
– Да воздуху дайте! – послышался Додик. – Расчистите коридор!.. Где?! Где она – гениалочка наша?!
– Вот, – послышалась Свами, гордясь как родной дочкой. – Вот. Отдала все силы. Всю любовь.
– Ну, Зоечка Ниновна! Я всё видел и ничему не удивляюсь. Но такого не видел. Только непонятно было, как ее остановить. Я уж кричу осветителям, хорошо, что телефон в экстазе не сломался. Ну. Я и то три кило потерял, наверное. С потом и переживаниями.
– Но второго отделения не будет, – сказала Свами.
– Какое второе?! После того, как так упав, снова не встают! В тот же вечер, разумеется. Завтра. У нас еще здесь площадка завтра, потом теннис начинается, провались он. С таким хитом надо месяц с места не срываться. Но мы обсудим. Россия велика. А слово из четырех букв и заграница выучит.
Клаве хотелось снова услышать чудовищный бас. Чудесный. И увидеть того, кто вмещает.
И бас отозвался на ее молчаливый зов.
– Да пропустите!.. У меня над сердцем пропуск выколот! От таежного начальника.
Клава открыла наконец глаза. Она знала, что таким басам везде дорога.
– Покажите! Покажите же ее! Вот?!
Будто бочка на ногах заслонила дверь – и застряла. А вокруг глаз и носа семидесятого размера – рыжая борода, как опрокинутый нимб.
– Еще меньше. На ладонь посадить – и носить как лампадку. Порадовала дьякона-расстригу.
– Вы хорошо отзывы подавали, – кстати припомнил Додик. – В масть.
– Душа навстречу.
– А вы часто на молодежные группы ходите? Вы из публики в рядах торчали, как гвоздь из дивана.
– Какие группы! Шел мимо, смотрю, все сюда текут. Ну и я притек. Бог привел.
«БорисоГлеб» рассказывает о скрытой от посторонних глаз, преисполненной мучительных неудобств, неутоленного плотского влечения, забавных и трагических моментов жизни двух питерских братьев – сиамских близнецов.
В книгу писателя и общественного деятеля входят самая известная повесть «Прощай, зеленая Пряжка!», написанная на основании личного опыта работы врачом-психиатром.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Михаил Чулаки — автор повестей и романов «Что почем?», «Тенор», «Вечный хлеб», «Четыре портрета» и других. В новую его книгу вошли повести и рассказы последних лет. Пять углов — известный перекресток в центре Ленинграда, и все герои книги — ленинградцы, люди разных возрастов и разных профессий, но одинаково любящие свой город, воспитанные на его культурных и исторических традициях.
В новую книгу ленинградского писателя вошли три повести. Автор поднимает в них вопросы этические, нравственные, его волнует тема противопоставления душевного богатства сытому материальному благополучию, тема любви, добра, волшебной силы искусства.
В новом романе популярного петербургского прозаика открывается взгляд на земную жизнь сверху – с точки зрения Господствующего Божества. В то же время на Земле «религиозный вундеркинд» старшеклассник Денис выступает со своим учением, становясь во главе Храма Божественных Супругов. В модную секту с разных сторон стекаются люди, пережившие горести в жизни, – девушка, искавшая в Чечне пропавшего жениха, мать убитого ребенка, бизнесмен, опасающийся мести… Автор пишет о вещах серьезных (о поразившем общество духовном застое, рождающем религиозное легковерие, о возникновении массовых психозов, о способах манипулирования общественным мнением), но делает это легко, иронично, проявляя талант бытописателя и тонкого психолога, мастерство плетения хитроумной интриги.
«Неконтролируемая мысль» — это сборник стихотворений и поэм о бытие, жизни и окружающем мире, содержащий в себе 51 поэтическое произведение. В каждом стихотворении заложена частица автора, которая очень точно передает состояние его души в момент написания конкретного стихотворения. Стихотворение — зеркало души, поэтому каждая его строка даёт читателю возможность понять душевное состояние поэта.
Россия, Сибирь. 2008 год. Сюда, в небольшой город под видом актеров приезжают два неприметных американца. На самом деле они планируют совершить здесь массовое сатанинское убийство, которое навсегда изменит историю планеты так, как хотят того Силы Зла. В этом им помогают местные преступники и продажные сотрудники милиции. Но не всем по нраву этот мистический и темный план. Ему противостоят члены некоего Тайного Братства. И, конечно же, наш главный герой, находящийся не в самой лучшей форме.
О чем этот роман? Казалось бы, это двенадцать не связанных друг с другом рассказов. Или что-то их все же объединяет? Что нас всех объединяет? Нас, русских. Водка? Кровь? Любовь! Вот, что нас всех объединяет. Несмотря на все ужасы, которые происходили в прошлом и, несомненно, произойдут в будущем. И сквозь века и сквозь столетия, одна женщина, певица поет нам эту песню. Я чувствую любовь! Поет она. И значит, любовь есть. Ты чувствуешь любовь, читатель?
События, описанные в повестях «Новомир» и «Звезда моя, вечерница», происходят в сёлах Южного Урала (Оренбуржья) в конце перестройки и начале пресловутых «реформ». Главный персонаж повести «Новомир» — пенсионер, всю жизнь проработавший механизатором, доживающий свой век в полузаброшенной нынешней деревне, но сумевший, несмотря ни на что, сохранить в себе то человеческое, что напрочь утрачено так называемыми новыми русскими. Героиня повести «Звезда моя, вечерница» встречает наконец того единственного, кого не теряла надежды найти, — свою любовь, опору, соратника по жизни, и это во времена очередной русской смуты, обрушения всего, чем жили и на что так надеялись… Новая книга известного российского прозаика, лауреата премий имени И.А. Бунина, Александра Невского, Д.Н. Мамина-Сибиряка и многих других.
Две женщины — наша современница студентка и советская поэтесса, их судьбы пересекаются, скрещиваться и в них, как в зеркале отражается эпоха…
Жизнь в театре и после него — в заметках, притчах и стихах. С юмором и без оного, с лирикой и почти физикой, но без всякого сожаления!