Во имя любви - [67]

Парни покуривали чуть в сторонке, но так же, как и их шеф, то есть Санчо, с нетерпением поглядывали в сторону больничных дверей. Они тихо переговаривались между собой, но никто не рисковал вовлекать в беседу Мошкина, маячившего у них перед глазами.

Наконец на крыльце появился Лавриков, и Александр остановился прямо напротив него. Замерли и братки. Шесть вопросительных взглядов сфокусировались на лице Федора Павловича. Лавр был печален.

— Коля умер… — сообщил бывший криминальный авторитет после непродолжительной паузы.

После этого Лавр, отвернувшись, резко впечатал кулак правой руки в раскрытую левую ладонь, спустился с крыльца на асфальтовую дорожку и, уронив голову на грудь, побрел прочь. Только через пару-тройку метров он обернулся через плечо и еще раз окинул пристальным взглядом своих единомышленников.

— Ольгу сберегите… — распорядился Лавриков, хотя это и так для всех было понятным. Мог бы обойтись и без напоминаний. — Санчо!

— Иду…

Александр красноречиво мотнул головой в сторону больницы, и его боевики, побросав окурки на землю, заторопились внутрь здания. Выходит, их работа еще не была закончена.

Сам же Санчо двинулся следом за хмурым депутатом Государственной думы и догнал последнего почти в самом конце сквера. Служебная машина, вызванная из административного гаража, дожидалась их совсем рядом, но напоминать Лавру об этом Мошкин не стал. Ничего не случится, если они прогуляются несколько кварталов пешком, а потом вызовут водителя по телефону. С разговорами к Федору Павловичу Санчо сейчас тоже не лез. Даже когда поравнялся с ним и зашагал рядом. Александр понимал, что в эту минуту Лавриков хочет побыть наедине со своими невеселыми мыслями. Николая действительно было жаль.

Глава 12

Иван, встав на колени, подтянул к себе брошенные до этого на песке штаны и, достав из кармана мягкого Винни-Пуха, поднялся на ноги. Он и Федечка, как они часто делали это в последнее время, сразу после обеда отправились на речку. Солнце нещадно палило, а потому окунуться в прохладную водичку и смыть с себя усталость было особенно приятно. После длительного заплыва Розгин блаженно распластался на песке в форме морской звезды. Рядом с ним расположился и Кирсанов. Но сейчас он, видимо, принял какое-то одному ему ведомое решение, которое и заставило мальчика встать во весь рост.

Иван двинулся к реке и зашел в воду по щиколотку. Федечка с интересом наблюдал за тем, как его друг с минуту любовно разглядывал мягкую игрушку и осторожно поглаживал ее указательным пальцем левой руки. Действия Кирсанова по-прежнему оставались для него непонятными.

— Прощай, Винни… — произнес, наконец, Иван и, размахнувшись, бросил игрушку в реку.

Течение тут же подхватило пушистый комочек и несло его вниз до тех пор, пока он не намок и не ушел на глубину. Кирсанов не стал дожидаться окончательной участи своего плюшевого друга, вернулся на берег и снова лег рядом с Федечкой. Тот неодобрительно покачал головой.

— Зачем игрушечку-то выкинул? Симпатичный был медвежонок.

— Ага, еще какой симпатичный, — не стал спорить Иван. — Но наши дороги с ним… разошлись.

— Жестокий человек… — вынес свой вердикт Розгин, но ни к чему не обязывающая тема, связанная с Винни-Пухом, тут же выветрилась у него из головы. Только сейчас Федечка вспомнил, что так и не успел ни разу поговорить с Кирсановым о главном. — Вань, знаешь, сколько денег на кредитке, которую ты мне оставил?

Но тот отреагировал на предлагаемую тему весьма вяло. Равнодушно пожал плечами и стал неспешно подгребать себе под грудь кучу песка.

— Нет, не знаю, — без всякого интереса заявил он, увлекаясь незамысловатым процессом.

Розгин хитро прищурился. Он-то уже знал истинное положение вещей.

— И не надо знать, — сказал юноша. — А то начнешь изображать из себя миллионера…

Лицо Ивана мгновенно напряглось, и теперь он уже сосредоточенно уставился на собеседника. Никакой радости или удивления со стороны мальчика не последовало. Напротив, он откровенно опечалился, если не сказать больше. Федечка мог поспорить, что в этот момент в глазах Кирсанова отобразилось неподдельное негодование.

— Опять эти деньги? — горько спросил Ваня.

— Этот счет был открыт на имя Ивана Кирсанова тогда, когда Ивану Кирсанову исполнился ровно год, — поспешил ввести друга в курс дела Розгин. — Там были чистые деньги.

Мальчик на мгновение задумался, после чего все же позволил себе улыбнуться. Его посетила радостная мысль.

— Тогда ладно, — согласно кивнул он. — А то мне нужно.

— На что?

Кирсанов колебался не долго. Он доверял Федечке и знал, что с ним можно поделиться самым сокровенным. Тот, без сомнения, поймет, ибо если уж Розгин не поймет и не оценит его благой порыв, то этого уже не сможет сделать никто. Иван перекатился на спину, затем принял сидячее положение.

— У меня приятель один появился — без ног, — поведал он Федечке. — Он хочет дожить до девяноста восьми лет…

Брови собеседника удивленно изогнулись. Он был готов услышать из уст мальчугана все что угодно, но только не это.

— Зачем твоему приятелю жить так долго? — поинтересовался он. — Да еще без ног.

— Чтобы скопить на протезы, — как ни в чем не бывало продолжил Кирсанов. — Вот я и хочу пораньше ему подарок сделать. Пораньше годков на семьдесят восемь. А это — уйма денег.