Во имя любви - [36]

— Больше не называй меня так, Лиза, — жестко, совсем по-взрослому попросил ее Кирсанов.

— Как?

— «Маленьким»… Я не маленький теперь. Я — единственный. — Иван выдержал многозначительную паузу и, гордо вскинув подбородок, с мальчишеским пафосом добавил: — Последний в фамилии.

Даже в сгущающейся тьме было видно, как блеснули его глаза. Лиза нервно сглотнула, не зная, как ей стоит реагировать на подобное заявление. Меньше всего она сейчас была готова именно к такому повороту событий.

— Да. — Женщина невольно перешла на шепот, но до Кирсанова без труда долетали ее слова. — Ты — последний…

Он согласно кивнул. Вот что, оказывается, требовалось. Убедить самого себя в том, что сила духа еще есть. Что она никуда не делась. Окружающие могут до бесконечности приободрять тебя и настраивать на оптимистический лад, но это никогда не принесет своих плодов до тех пор, пока человек сам не осознает собственную состоятельность и уверенность в грядущих поступках. Иван прочувствовал данный постулат на собственном опыте.

Глава 7

Лавр полюбил это местечко. С недавних пор, а точнее говоря, с того самого момента, как он и его домочадцы переехали с прежнего места жительства на эту дачу, Федор Павлович часто приходил в сад и садился за врытый в землю стол, наслаждаясь здесь предвечерней тишиной и одиночеством. В саду вечером было хорошо. Свежо, прохладно и, главное, умиротворяюще. Идеальное место для того, чтобы побыть наедине с самим собой.

Лавриков закурил очередную сигарету, напрочь забыв о данном себе недавно обещании сократить количество употребляемого за день никотина. Выпустил дым через ноздри и запрокинул голову. Небо еще не было по-ночному черным, но и голубым его назвать нельзя было никак. Скорее оно было темно-синим, что уже сейчас позволяло различать высыпавшие на куполе многочисленные звезды.

Идиллия единения с природой и всем окружающим миром была нарушена уже минут через шесть грубым вторжением Александра Мошкина. Лавр услышал его мягкую поступь намного раньше, чем сам Санчо появился в поле зрения босса. Это заставило новоиспеченного депутата Государственной думы загасить наполовину искуренную сигарету о краешек стола и небрежно бросить бычок себе под ноги. Федор Павлович повернул голову на звук шагов.

Александр вынырнул из листвы, как черт из табакерки. В руках у него был круглый широкий поднос, на котором мирно покоилась горящая керосиновая лампа, а рядом с ней ароматно дымилась чашечка кофе. С такой нехитрой ношей Мошкин и приблизился к садовому столику.

— Извольте, сударь…

Он аккуратно поставил поднос прямо перед Лавром, а сам опустился на противоположную от стола скамеечку. Устало крякнул при этом, а затем подпер голову руками, уткнувшись пальцами в двойной мясистый подбородок. Молча уставился в лицо Федору Павловичу. Тот же осторожно, двумя руками подхватил с подноса чашку и плотно стиснул ее, будто стараясь согреть окоченевшие пальцы. Однако это было лишь видимое впечатление. Продрогшим Лавриков себя не чувствовал.

— Неужели этот изматывающий день кончается?.. — вполголоса произнес он, задумчиво изучая содержимое предоставленной ему фарфоровой емкости. Отпивать кофе Лавр не торопился.

Санчо уже раскрыл было рот, намереваясь что-то ответить на поставленный риторический вопрос, с которым, по большому счету, Федор Павлович обращался скорее к самому себе, нежели к собеседнику, но так и не успел вымолвить ни единого слова. До слуха мужчин со стороны подъездной дорожки донесся приближающийся шум автомобильного двигателя. Мошкин расплылся в счастливой улыбке и пружинисто поднялся на ноги. Общество Лаврикова в одно мгновение стало для него скучным и неинтересным.

— Клава, наверное, — с неподдельным и искренним обожанием в голосе предположил он.

Санчо развернулся с намерением вновь скрыться в листве, но реплика, вроде как неохотно оброненная Лавриковым, заставила его на секунду притормозить.

— Клава не ездит сразу на двух машинах, — вполне резонно заметил Федор Павлович.

Мошкин навострил уши. Природное чутье битого жизнью бывшего криминального авторитета и на этот раз не подвело его. Александру ничего не оставалось делать, как согласиться. Судя по шуму моторов, автомобилей действительно было два. Теперь и он явственно различил этот нюанс в предвечерней тишине микрорайона. Санчо покосился на Лаврикова, но тот более не выказал никакой реакции. Даже поза депутата не изменилась. Констатировал очевидный факт, и не более того.

— Сбегаю гляну… — В голосе Мошкина невольно просквозило волнение.

Лавр кивнул, а затем, когда верный соратник скрылся в густой зеленой листве и засеменил в сторону ворот, спокойно склонился над фарфоровой чашечкой и сделал маленький осторожный глоточек. Приятное тепло ароматного напитка разлилось по горлу, а потом двинулось ниже. В область желудка. Федор Павлович блаженно смежил веки. Однако справедливости ради стоит заметить, что спокойствие Лавра было исключительно внешним. Внутренне он весь подобрался и превратился в слух. Ночной шум двух прибывших автомобилей, по мнению Федора Павловича, не предвещал обитателям дачи ничего хорошего. Кто бы это мог быть? Лавр сделал еще один глоток кофе. До его ушей не долетало больше ни единого звука. Двигатели авто смолкли, да и Санчо что-то не спешил возвращаться с известиями. Может, пора вставать и двигаться ему на выручку?