Во имя любви - [13]

— Да, — решительно проговорила она.

— A известно ли вам, что гражданина депутата Деруледа нельзя послать на гильотину по одному только подозрению? А? Знали вы это, когда писали на него свой донос?

— Нет, не знала.

— А знали, что он невиновен?

— Да, знала.

— К чему же вы сожгли свои любовные письма?

— Я боялась, что их найдут и покажут гражданину Деруледу.

— Прекрасная комбинация! — обратился Мерлен к двум женщинам, которые, бледные и растерянные, сидели в углу комнаты, ничего не понимая из этого страшного допроса.

— Ну-с, а знаете ли вы, прелестная аристократка, что весьма неблагоразумно с вашей стороны смеяться над Комитетом общественного спасения или без основания доносить на одного из народных представителей?

— Знаю, что вам необходимо выместить на ком-нибудь свой неудачный день, — спокойно ответила Жюльетта, — и для этой цели вы избрали меня…

— Довольно! — грубо прервал ее Мерлен. — Мне некогда терять с вами время. Извольте следовать за солдатами.

— Я готова, но могу ли я сказать несколько слов друзьям?

— Нет!

Жюльетта надеялась перед разлукой смягчить сердца матери Деруледа и Анны Ми. Она не знала, верят ли они той лжи, которую она выдумала для ответов Мерлену, но догадывалась, что он все еще считает ее предательницей.

Спокойно направилась она к двери, у которой стояли два солдата. В ее лице было что-то трогательное, и Анна Ми почувствовала горькое раскаяние. Эта прекрасная девушка сейчас пройдет мимо нее, оставив гостеприимный кров, чтобы вынести жестокую муку революционного суда… Сердце Анны Ми сжалось от безграничной жалости.

Прежде чем Мерлен успел остановить ее, она бросилась к виконтессе и нежно поцеловала ее холодную руку.

Жюльетта словно от сна пробудилась. С надеждой, почти с радостью взглянула она на горбунью и прошептала:

— Это была клятва. Я поклялась отцу и покойному брату. Скажите ему…

Слезы душили Анну Ми, она могла только кивнуть. В дверях Жюльетта оглянулась.

— Позаботьтесь о Петронелле, — проговорила она и твердым шагом вышла из комнаты.

Глава 6

Когда Жюльетта под конвоем солдат и Мерлена вели по улицам, чернь осыпала ее всевозможными оскорблениями, в нее бросали грязью. Одна женщина даже старалась ударить ее в лицо, но Жюльетта словно не слышала ни оскорблений, ни насмешек. Она шла, погруженная в свои думы, она была счастлива: ей удалось спасти любимого человека от страшного последствия, и она бодро шла отдать за его спасение свою жизнь. Теперь он, конечно, считает ее предательницей, но, может быть, впоследствии узнает, что клочки уцелевшей от огня бумаги и разорванный портфель ей самой стоили позора и смерти, которую она добровольно приняла ради него.

Ее вели к Люксембургской тюрьме, бывшему дворцу Медичи, теперь же это была грязная, переполненная заключенными тюрьма. В это время в Париже было двенадцать тюрем, а во всей Франции — сорок тысяч, и все они были полны. Отдельных камер не существовало, не было самых элементарных удобств. Мужчины, женщины, дети — все сидели вместе.

Около шести часов вечера Жюльетту передали смотрителю тюрьмы, коренастому человеку в красном колпаке с трехцветной кокардой сбоку.

— Опасная? — спросил он Мерлена, окинув Жюльетту с ног до головы быстрым взглядом.

— Да, — последовал ответ. — За эту заключенную вам придется отвечать перед Комитетом общественного спасения.

— Посетителей допускать?

— Безусловно, нет, без особого разрешения.

Жюльетта слышала этот короткий разговор. К чему ей посетители? Ей страшно было встретиться с Деруледом и прочесть в его глазах историю его угасшей любви.

Между тем гражданин депутат Дерулед был неофициально допрошен Комитетом общественного спасения, после чего временно отпущен на свободу.

Однако Дерулед отлично понимал цену такой свободы: так как он все еще остается под подозрением, то за ним будут следить до того благоприятного момента, который даст возможность окончательно погубить его. Между тем необходимо было воспользоваться временем и вывезти из Франции мать, Анну Ми и… ее.

Мысль о Жюльетте заставила его сердце ныть от боли. Она мстила за смерть брата — больше он ничем не мог объяснить ее поступок. О, как он любил ее, как любил! Теперь эта любовь в прошлом, его Мадонна упала с пьедестала.

В дверях своего дома он встретился с Анной Ми, которая со слезами рассказала ему о том, что произошло в его отсутствие.

— Так она сказала этому негодяю, что клочки обгоревшей бумаги — ее любовные письма? — медленно повторил он.

— Да, — ответила Анна Ми, боясь поднять на него взор.

— И позволила ему предположить, что и я был одним из ее любовников?

— Да! И она беспрекословно пошла за ним в Комитет общественного спасения, обвиненная в том, что посмеялась над его представителями.

— Но она заплатит за это своей жизнью! — в отчаянии воскликнул Дерулед. — И моей тоже, — едва слышно прибавил он.

— На пороге ей удалось сказать мне несколько слов: «Это была клятва. Я поклялась отцу и покойному брату. Скажите ему».

Клятва? Теперь Дерулед понял все, и бесконечная жалость наполнила его сердце. Значит, своей жизнью она решила искупить измену ему и его семье, но причиненный ею вред уже нельзя исправить. Искупила измену… но его она никогда не любила.