Во имя Ишмаэля - [29]
Первая дата (14 января 1945-го) имела некоторое отношение к расправе над партизанами. Монторси поискал страницы, относящиеся к 15 января. Страниц, относящихся к 15 января 1945 года, не было. Тогда он попробовал найти что-нибудь по второй дате: 2 февраля 1945 года. Он не знал, точно ли в этот день свершилась казнь на Джуриати. Может, третьего февраля какая-нибудь газета опубликовала сообщение о четырнадцати партизанах на стадионе? Но: в архиве не было ни одной газеты за 3 февраля 1945 года.
Либо эти карточки были выкрадены, либо данные Исторического архива движения Сопротивления, выходит, неполные — отсутствовали материалы о казни на Джуриати. Он не понимал. Он не понимал… Если труп ребенка закопали под плитой, то это какой-то знак? Какой? Что это? Символ? Надругательство? Кто это сделал — фашисты? Почему, если это знак, невозможно прочесть его? Или же карточки не были изъяты, их просто не существовало? Но какой смысл тогда в оставшихся карточках, которые содержат ссылки на те, которые невозможно найти?
Давид Монторси еще раз вздохнул. У него болела спина: ее ломило, как будто он долго месил тесто, — пыль, серый солнечный луч, сверливший полутемный коридор, горло жгло от бумаг, хранивших память о том, на что теперь всем было наплевать… Один, ссутулившись, с опустившимися руками в бесконечном полумраке коридора, Давид Монторси ощущал, насколько сильно его изнеможение, вызванное угасанием внутреннего огня — ведь то, что он интуитивно угадывал — чувствовал! — растворилось в пустоте, оказалось неверным, ненастоящим…
Он подумал: «К черту. К черту ребенка…»
Ребенок. Он даже и предчувствовать раньше не мог, каковы эти трепетные порывы нежности: в первый раз он имел дело с убийством ребенка… Он видел мертвых, их липкие тела на металлических столах, следы от ударов — образы, сопровождаюшие всю историю человечества… Патологоанатом выносит свое заключение, когда никакой патологии уже нет… Расширенный глаз мертвого животного — у мертвецов… Монторси с тяжелой душой отправился за своим пальто. И образ перед глазами: синюшная ручка маленького трупика, торчащая из грязного пакета, на Джуриати.
«Вернусь на Фатебенефрателли, сдам дело в полицию нравов. Да пошли они все в задницу! И партизаны — тоже в задницу. И вообще зачем я сюда пришел?..»
Пальто на ведре. Вот таким же обмякшим был пакет с ребенком. Кусочки высохшей краски на ведре напоминали обрывки бумаги. Не хватало воздуха. Он поднял пальто, теперь уже высохшее. Запах застарелой пыли вызывал ассоциации с лунным пейзажем. Нагнувшись за пальто, Монторси заметил щель в двери, за ведром. Из нее пробивалась полоска слабого света. Он стал на колени, наклонился вплотную к щели (вновь ощутил запах пыли…). Движения воздуха не было. Дверь вела вовсе не на лестницу палаццо Реале, как он предположил сначала.
Архив продолжался и за дверью.
Монторси осмотрел замок, массивный и нехолодный: значит, между коридором и пространством за дверью не было перепадов температуры. Он ощупал пальцами деревянную поверхность: дверь была растресканной, массивной и тяжелой. Выглядела она как настоящая входная дверь… Он засунул пальцы в щель между створками: дверь не поддалась его усилиям. Он отступил на два шага. Остановился у первого окна справа. Ручка была липкой. От рывка зазвенели стекла, послышался треск. В коридор, словно в затхлую гробницу, ворвалась струя свежего воздуха. Во дворе — светло. Виден был вертикальный квадрат, белый, как свернувшееся молоко, наклонно нависавший над двором с булыжной мостовой. Монторси раскрыл рот и кашлянул, высунул наружу голову и стал соображать. Но соображать было нечего: пространство за закрытой дверью не имело окон, выходивших по крайней мере во двор. В закрытую комнату нельзя было проникнуть по карнизу.
Монторси закрыл окно, задвинул пыльные шторы. Подойдя к двери, он поднял ногу и с силой ударил… Раздался сухой треск… Створки поддались, огромный замок качнулся и со звоном упал на пол. Монторси остолбенел от того, что предстало перед его глазами. В стеклянной раке лежала высохшая коричневая мумия партизана, усеянная буграми и болячками. Монторси приблизился к раке, рот его непроизвольно запал, как у мумии. Голова партизана, испещренная высохшими прожилками, сохраняла еще остатки поседевших волос. Веки были сомкнуты, губы сжаты в странную гримасу, нос осел и был почти незаметен. На шее выделялся ярко-красный, аккуратно повязанный и словно только что выглаженный платок. Одет он был в полотняную рубашку, когда-то белую, а теперь пожелтевшую. Все это лишь подчеркивало бренность окаменевших останков, хранившихся внутри стеклянного гроба. Грудь партизана была раздута, как у больного эмфиземой, на руках, выглядывавших из обшлагов рубахи, не было пальцев, штанины синеватых брюк лежали плоско на тощих ногах, белые носки были слишком свободны для высохших щиколоток, ступни — слегка раздвинуты. Этот спекшийся человеческий остов, неразложившийся под стеклом, находился в метре от земли. С потолка на него падал почти нематериальный свет, с трудом проникавший в продолговатую раку.
Монторси чуть ли не на цыпочках подошел к раке. Нагнулся к стеклу. В глаза бросились сузившиеся, окаменевшие вены… Казалось, внутри стоит зловоние… Веки, блестевшие, как кожа на ботинках, не были съежены в отличие от губ, за которыми чувствовалось наличие одного зуба, почти разрушенного, но еще державшегося. Культи рук распростерлись на суровом полотне, на котором лежало тело… Первый взгляд на тело создавал впечатление, что оно окутано запахом нечистот…
Американский конгрессмен Эван Кендрик неожиданно становится мишенью для арабских террористов. Оказывается, именно он был тем неизвестным героем, освободившим заложников в Маскате. Теперь террористы решили отомстить ему. Вместе с красавицей, которая спасла ему жизнь, Эван вступает в смертельную схватку со злом. Судьба Кендрика и, возможно, всего мира находится в руках загадочного и опасного человека, известного под именем Махди.
Роман-антиутопия «У подножия Рая» описывает события, которые могут произойти с нами в ближайшем будущем. В центре сюжета — судьба простого человека, в результате авиакатастрофы попавшего в необычное место, где происходят загадочные явления, раскрывающие многие тайны современной мировой закулисной политики.Написанный в жанре увлекательного политического детектива, роман «У подножия Рая» затрагивает наиболее актуальные вопросы современности: существует ли всемирный заговор? Кто во главе его? Можно ли противостоять мировому злу? Героями романа являются сенаторы и банкиры, премьер-министры и обычные люди, а также такие известные персонажи, как Бен Ладен, Каддафи и другие.
В среде кремлевских чиновников произошел раскол: одни выступают за классические методы управления государством, другие – за инновационные, в том числе не совсем законные. Представители двух противоборствующих лагерей, прямо скажем, не жаловали друг друга, но до открытой конфронтации дело не доходило. До недавнего времени… Но вот сторонники инноваций решили пополнить бюджет, создав государственную финансовую пирамиду. Проект отдает явной уголовщиной и способен очернить действующую власть. Консерваторы не намерены этого допустить.
Амин Джаафари — пример того, как счастлив может быть араб на израильской земле, как сын бедуина, трудясь в поте лица своего, может стать успешным хирургом одной из самых видных больниц Тель-Авива. Счастливый в работе, он счастлив и дома, с прекрасной, верной, понимающей его женой. Его счастье выстроено на столь прочном фундаменте, что, кажется, ничто не сможет его разрушить. Но однажды, неподалеку от больницы, в которой служит Амин, случается теракт…Поистинке детективная история предстанет взору читателя, решившего открыть эту книгу.
Версия с СИ от 05/08/2011.Произведение завершено.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Синдзю — двойное самоубийство отчаявшихся влюбленных — совсем не редкость в Эдо — столице Японии самурайской эпохи Токугава. Дознание в таких случаях не более чем формальность…Но молодой ерики Санно Исиро, ведущий это дело, совершает все новые неожиданные открытия…Погибший юноша — нищий художник из «веселого квартала» — вообще не интересовался женщинами.А девушка — юная аристократка — похоже, случайно соприкоснулась с какой-то важной тайной.Наконец, на телах «незадачливых влюбленных» найдены следы, явно указывающие на насильственную смерть.Так… было ли вообще совершено синдзю?
Джон Рейн.Наемный убийца, почитающий древний самурайский кодекс Бусидо...Величайший «мастер смерти» Японии — страны, где подобное искусство ценится дорого.Убийство высокопоставленного чиновника Кавамуры поначалу Джон Рейн считал всего лишь очередным «заказом».Но все изменилось, когда он узнал, что следующая в его списке на уничтожение дочь Кавамуры — Мидори. Девушка, в которую он безнадежно влюблен.Отказаться от «заказа»?Но разве это спасет Мидори?!Значит, необходимо найти и ликвидировать таинственного «заказчика»...
История «маленького человека», рисковавшего жизнью три раза в день — за завтраком, обедом и ужином… Роман-мистификация, роман-комедия, роман-игра, стилизованный под ренессансную «комедию нравов» и уносящий читателя в блестящую Италию эпохи Возрождения. Блестящий стиль, великолепная галерея персонажей, острый юмор и увлекательный сюжет заставляют читать на одном дыхании — и с наслаждением перечитывать…
«Жили они долго и счастливо и умерли в один день…» К сожалению, такое бывает только в сказках! А в жизни Джулия Беренсон, долгие годы мучительно переживавшая смерть любимого мужа, постепенно забывает боль утраты и начинает задумываться о новом счастье. В поклонниках, предлагающих ей руку и сердце, нет недостатка, — и каждый из них, в сущности, может стать хорошим мужем. Но чем дальше, тем яснее становится Джулии, что один из ее верных и добрых поклонников — совсем не тот человек, за которого себя выдает…