Во имя Чести - [69]

— Тебя я предпочту по-другому успокаивать, — иронично улыбнулся он в камеру зонда, но шлем всё-таки натянул.

Портится. Портится мой правильный дориец буквально на глазах! Уже пошлые намёки делает. Или не они пошлые, а моё восприятие?

Упаковать двух человек в защитные костюмы оказалось не так уж сложно. Капитан «Молчуна» очень ответственно подходил к своим обязанностям, и для младшего члена экипажа имелся специальный детский скафандр меньшего размера.

Гражданские конфигурации защитных костюмов, имевшиеся в наличии на корабле, отличались от наших гораздо меньшим удобством, отсутствием многих полезных приборов. Но у данной конкретной модели, носившей название «Жук», было одно важное достоинство: просто фантастическая надёжность. Случаи отказа и поломки «Жуков», распространённых повсеместно и выпускаемых миллионами, были единичны, и относились скорее к числу случайных погрешностей.

— Саймон, понимаю, что вам немного не до того, но этого, который в обмороке, лучше бы на боку нести, в горизонтальном положении, — вовремя вспомнила я что-то из области медицины.

— Чёрт, Варвара, вот ты не могла об этом потом вспомнить, когда мы бы уже домой пришли? — проворчал механик. — Сейчас что-нибудь придумаем.

— Ага, вы бы его пока донесли, он бы загнулся. С другой стороны, он же до этого не лежал, а ведь не умер, — задумчиво пробормотала я.

— Всё, поздно, я уже койку ломаю, — отмахнулся наш великан. И действительно выломал в ближайшей каюте лежак. Я уважительно хмыкнула; всё-таки, силищи потомку древних кельтов не занимать.

Так они и пошли: впереди Саймон, одной рукой держащий на плече двадцатикилограммовый «чёрный ящик», а второй — носилки, следом за ним — Инг с не пожелавшей расставаться с ним девочкой на плечах, держащий второй конец носилок. Наблюдая эту картину, я вынуждена была признать: пользы от меня действительно было бы немного.

К счастью, обратный путь опять прошёл без приключений. Кажется, в этом мире редко случалось что-то внезапное, и последним было крушение «Молчуна».

Когда мужчины с грузом уже поднимались на корабль, я опомнилась и побежала включать оборудование в медблоке. Надеюсь, с этим Джимми ничего страшного не случилось, потому что мозг — это та часть тела человеческого организма, в которой я разбираюсь на уровне рядового обывателя и могу в лучшем случае диагностировать его наличие или отсутствие. Ну, не учат ветеринаров сотрясения мозга лечить, не говоря уже о каких-то более серьёзных травмах головы.

На корабле сразу поднялась оживлённая суета: механики занялись «чёрным ящиком», Этьен о чём-то активно совещался с базой. Вытряхнутого из защитного костюма Джима Эдингтона (если можно было верить показаниям восьмилетнего ребёнка, пребывавшего в шоке) со всей возможной поспешностью и аккуратностью сгрузили в сканер-регенератор. Пока прибор переваривал подношение, пытаясь распознать повреждения, я стояла возле пульта и нервно грызла ноготь, упрашивая не то сканер, не то пациента, не то космический разум, чтобы не было ничего серьёзного. Потому что регенератор — хороший прибор, но не всемогущий. Всемогущим он был в тандеме с Хельгой, которая могла выправить любое повреждение, а оборудование просто ускоряло выздоровление.

К счастью (и моему, и, особенно, пациента), ничего серьёзного действительно не нашлось. Лёгкая контузия, непонятное слабое отравление (которое регенератор обещал вылечить самостоятельно), некоторый авитаминоз, и всё.

— Ну, как тут у вас? — раздался от входа в медблок голос Инга.

— К счастью, ничего страшного, — отозвалась я, оборачиваясь. Дориец, уже избавившийся от скафандра и, по-моему, переодетый, держал за руку нашу малолетнюю спасённую. Девочка крепко цеплялась за его пальцы и настороженно смотрела на меня тёмными глазами напуганного зверька. — Какие гости, — неуверенно улыбнулась я. — Ну что, малышка, посмотрим, что у тебя болит?

— У меня ничего не болит, и я не малышка, — упрямо возразила она.

— А кто же ты?

— Я уже взрослая женщина, — объявила девочка. Я только хмыкнула в ответ, кивнув на смотровой стол скорее Ингу, чем ей.

Я в общем-то всегда нормально относилась к детям, и планировала лет через дцать, наверное, всё-таки порадовать маму внуками. Но это теоретически и издалека, а на практике я совершенно не понимала, как с ними нужно общаться. Я всегда была младшей, и подобному опыту просто неоткуда было взяться. Вот и сейчас я откровенно терялась и не знала, что делать и что говорить, чувствуя себя полной дурой.

— Ну, взрослая женщина, рассказывай, как ты себя чувствуешь? — поинтересовалась я, когда дориец подсадил ребёнка на стол.

— Хорошо чувствую, — солидно кивнула она. — Ничего не болит.

— Давай мы на всякий случай проверим, хорошо? Это не больно, — на всякий случай предупредила я, извлекая из шкафа портативный диагност. Небольшой универсальный приборчик был совершенно незаменимой вещью в любых дальних перелётах, где не было денег или места для регенератора, да и во многих остальных местах он входил в стандартную аптечку. Например, в крупных торговых центрах, правительственных учреждениях, он обязательно полагался экипажам полицейских служб при выезде на место происшествия. У нас даже дома жил такой приборчик, очень удобно. Здесь, правда, модель была понавороченней, чем дома, но основные принципы были те же. Нацепив широкий браслет на тонкое детское запястье и дождавшись, пока он плотно его обхватит, я опять обратилась к маленькой пациентке.