Во имя Чести и России - [120]

Возложив на него и Эристова защиту Нахичеванской области и отвлечение внимания противника от Эривани, Паскевич и предположить не мог, сколь далеко зайдет это отвлечение.

После очередного нападения персов, предводительствуемых самим Аббас-Мирзой, и разгрома их решено было вести преследование. От лазутчиков и перебежчиков Муравьев знал, что неприятель понес большие потери и полностью деморализован. Не воспользоваться этим благоприятным моментом Николай Николаевич не мог. В самый день падения Эривани, отряд Эристова взял город Маранду, жители которого, армяне, встречали русских как освободителей, а наместник перешел на сторону победителей. Это окончательно подорвало боевой дух персидской армии. Она панически бежала и больше не была способна к сопротивлению.

Пользуясь этим, Муравьев решил овладеть Тавризом. Свои намерения при этом полковник хранил в глубокой тайне ото всех, включая Эристова, не будучи уверен, что тот согласится на столь ответственное и дерзкое предприятие.

Старый князь весьма удивился, когда обнаружил, что его начальник штаба привел его к стенам Тавриза. Но отступать было уже поздно, и город был взят Муравьевым еще до подхода главного отряда Эристова неожиданно легко, ибо большая часть персидских войск бежала из него вместе со многими жителями…

Паскевич был немало потрясен этой операцией и, срочно прибыв в Тавриз, осыпал князя градом упреков. Но хитрый грузин выслушал его молча, а затем поздравил Ивана Федоровича с тем, что именно он, Паскевич, покорил Тавриз. Граф тотчас забыл об упреках, расцеловал Эристова и исходатайствовал ему орден св. Александра Невского…

Увы, все эти славные события прошли мимо Константина. Долгие недели провел он в эриванском госпитале, изнывая от скуки. Эту унылую пору рассеяли лишь два светлых мгновения: сперва получение чина унтер-офицера, а затем предпринятая Красовским постановка блистательной комедии Грибоедова «Горе от ума» силами офицеров гарнизона. И хотя постановка была любительской, далекий от театра Константин был восхищен талантом автора, остротой его глаза и слова…

Война, меж тем, была окончена, и все тот же Грибоедов составил не уступающий по таланту его литературному творчеству проект мирного договора, который и был подписан в Туркменчае 10 февраля 1828 года.

На смену Персидской уже вовсю спешила новая война – с турками. А покамест Константин получил отпуск из полка для окончательной поправки серьезно подорванного ранением здоровья и поспешил в Тифлис с одним всепоглощающим желанием – увидеть ту, что стала для него в последние месяцы наваждением.

И, вот, она стояла перед ним… Еще более прекрасная, чем в пору первой их встречи, расцветшая из почти ребенка в женщину. У Константина на миг перехватило дыхание и, не говоря ни слова, он подошел к Лауре, смотревшей на него сияющими и в то же время немного испуганными глазами, и порывисто поднес к губам ее руки.

– Помните ли вы меня, дорогая Лаура?

– Видит Бог, что с часа нашей разлуки не проходило дня, чтобы я не думала о вас, не молилась о вас, прося скорее лишить меня жизни, нежели погубить вас!

– О, это было бы для меня хуже самой жестокой смерти!

– Слушая о сражениях, о победах, я всегда видела перед собой вас. Спрашивала себя, были ли вы там-то или там? А если были, то живы ли? Не ранены ли? – девушка говорила быстро, и ладони ее сделались горячими. Ее как будто лихорадило, и на щеках горел румянец. – Вы живы – и теперь я счастлива!

– Разве же мог я погибнуть, когда вы столько думали обо мне? Это было бы непростительно с моей стороны!

– Что же теперь? Вы больше не уедете? – с надеждой спросила Лаура.

– Не могу вам обещать этого. Ведь я состою на службе у Его Величества, а мы стоим на пороге новой войны.

– Однако, вы ведь больше не солдат?

– Покамест я нечто среднее между солдатом и офицером. И мне бы весьма хотелось из этого промежуточного перейти в полноценное состояние. К тому же я обязан служить моей стране и моему Царю.

– А что же делать мне? – красиво очерченные дуги бровей страдальчески взметнулись вверх. – Мои родители хотят, чтобы я вышла замуж за старого князя Джакели!

Константин побледнел:

– За этого подлеца, что не отходил от вас весь вечер?

– Он не подлец… Но я не желаю быть с ним! Я скорее умру! – воскликнула Лаура.

– Вы не будете с ним, Лаура, – твердо сказал Константин. – Потому что в таком случае и мне будет лучше погибнуть от турецкого ятогана.

– Тогда что же делать? В нашей стране важно желание отцов и мужей, а нашего согласия не спрашивают.

– Я попрошу вашей руки сам!

– И получите отказ… – безнадежно покачала головой девушка. – Вы должны знать, мой род очень знатен, но войны практически разорили его.

– А я не родовит и нищ, как церковная крыса… – докончил приговор Константин.

– Мне нет до этого никакого дела. Я поклялась вам тогда, в Шуше. И теперь клянусь, что стану или вашей, или ничьей…

– После таких слов мне должно перевернуть все горы вашего края! – пылко воскликнул Стратонов, обнимая Лауру. – Я пробуду в Тифлисе еще не менее трех недель. Я обещаю, что найду выход. Но вы должны быть готовы, что он может потребовать от вас нарушения родительской воли, даже обмана!