Во Флоренах - [43]
— Нашел, к кому придраться…
Я пришел в клубную библиотеку обменять книги и тут случайно услышал эти весьма удивившие меня слова.
Отворяю дверь в читальный зал, и сразу становится тихо. Здесь собралось довольно много народу. Некоторых я знаю.
— Добрый вечер!
Только два-три голоса отзываются на мое приветствие, и то сквозь зубы. Я в недоумении. В ушах стоит: «Кто бы мог подумать такое про Степана Антоновича!»
— Вы Андрея Михайловича ищете? — спрашивает меня незнакомый пожилой человек. — Он недавно был здесь и ушел.
Ясно, что меня выпроваживают.
Я беру у библиотекаря книгу и ухожу. За спиной слышу шопот. Чей-то приглушенный голос говорит:
— Т-с-с… Тише…
Что все это значит?
Рядом с читальным залом находится комсомольская комната. Там я застаю Андриеску. Он встречает меня необыкновенно холодно.
Несколько дней тому назад после лекции в партийной школе Андриеску сказал мне, что хочет организовать кружок шоферов из двенадцати подростков. Было бы хорошо ввести в программу занятий кружка и несколько общеобразовательных предметов. Когда и где мы можем встретиться, чтобы посоветоваться? И вот сейчас я ничем не занят, могу потолковать с Андриеску.
— Ну, как обстоит дело с кружком шоферов? — спрашиваю я его.
Андриеску бросает на меня какой-то странный взгляд и неохотно отвечает:
— Не к спеху, Степан Антонович, как-нибудь в другой раз.
Да, повидимому, это все то же. Дело серьезное. Но Андриеску — коммунист. Почему бы ему не говорить со мной прямо? Но спрашивать я не стану. Никакой вины я за собой не чувствую.
После обеда иду в кооператив купить себе хлеб и масло. По дороге меня окликает Мария Ауреловна.
— Степан Антонович, я очень ценю в людях искренность. Скажите, неужели это правда, что о вас говорят? Будто Санду…
— Санду? Постойте, он второй день не приходит в школу…
— И это все?! — Мария Ауреловна пристально смотрит на меня. — Вы делаете вид или в самом деле ничего не знаете? Уже два дня, как он сбежал из дому!..
Я останавливаюсь, как вкопанный.
И мгновенно вспоминаю, что произошло… Как-то на перемене Филипаш говорит мне:
— Степан Антонович, мы на совете отряда решили инсценировать повесть Катаева «Сын полка».
— Очень хорошо.
— Я думаю, что для роли Вани больше всех подходит Санду. А Марина говорит, что Горця. Какова ваша точка зрения, Степан Антонович?
— Что? Что ты сказал?
— Как вы думаете, Степан Антонович? — поправляет себя Филипаш.
— Вот так, милый, и говори. Когда я, наконец, приучу тебя выражаться просто! А с мнением твоим я согласен. Санду больше подходит для роли Вани, чем Горця.
Филипаш просит меня присутствовать на репетициях. Ну хотя бы на первой. Само собой разумеется, что драматическим кружком будет руководить Михаил Яковлевич. А он, Филипаш, будет ему помогать. Но добрый совет Степана Антоновича был бы тоже кстати.
— Хорошо. Я приду.
Санду отказывается играть. Не потому, что не хочет. Вижу, что мальчик просто боится мачехи. Ему ведь придется поздно приходить домой. Я стараюсь повлиять на Санду. Чего ты боишься, говорю я ему. Ты такой же ученик, как все. Ока не имеет права запретить тебе.
И мальчик остается. Роль ему нравится и идет у него хорошо. Он становится живее, веселее, непосредственнее.
После репетиции я задерживаю его.
— Как дела дома?
— Все так же, — отвечает он. И лицо его снова Принимает хмурое выражение. Ничего не изменилось. Только в школу ему не запрещают ходить. А с занятиями все в порядке? — продолжаю я расспрашивать его. Как он успевает по географии, естествознанию? Неважно, — признается Санду. Вот если бы у него было время, если бы дома разрешали заниматься…
И вдруг мальчик спохватывается.
— Ой, уже темнеет. Мама прибьет меня… — На лице у него испуг. — Спокойной ночи, Степан Антонович!
Вот и все.
— Вот и все… — повторяет за мной Мария Ауреловна. — А знаете ли вы. какой слух распространился в селе? Говорят, что вы его били в тот вечер — за то, что он плохо учится. Будто для этой цели вы и задержали мальчика в школе.
— Я его бил?! И вы поверили этому, Мария Ауреловна?!
Она отвечает не сразу.
— Нет, разумеется, не поверила. Но все-таки доля вины ложится и на вас.
Мария Ауреловна серьезно обвиняет меня. Я ведь знал, каково приходится мальчику дома. Зачем же я вовлек его в драматический кружок? И если я обязался заботиться о нем, так надо было действительно заботиться. Она, конечно, уверена, что я не способен ударить ребенка. Но слухи остаются слухами. Все село говорит. Страдает авторитет школы, педагогов.
Да, Мария Ауреловна права. Два дня подряд Санду не приходит в школу, а я даже не интересуюсь, что с ним. Но где же все-таки мальчик? Куда он скрылся?
Андрей Михайлович очень взволнован: а что, если с мальчиком случилось несчастье? Хорошенькое будет дело! Вот и выходит, что прав был он, Андрей Михайлович. Разве он не предупреждал меня, что не надо брать на себя ответственность! Если видишь, дело не совсем чисто, всегда лучше остаться в стороне. Теперь вот придираться будут. И не только к Степану Антоновичу. И с него будут спрашивать, с Андрея Михайловича. Ведь он директор!
Так вот что его волнует. А я, грешным делом, думал, что он беспокоится о Санду.
Камило Хосе Села – один из самых знаменитых писателей современной Испании (род. в 1916 г.). Автор многочисленных романов («Семья Паскуаля Дуарте», «Улей», «Сан Камило, 1936», «Мазурка для двух покойников», «Христос против Аризоны» и др.), рассказов (популярные сборники: «Облака, что проплывают», «Галисиец и его квадрилья», «Новый раек дона Кристобито»), социально-бытовых зарисовок, эссе, стихов и даже словарных трудов; лауреат Нобелевской премии (1989 г.).Писатель обладает уникальным, своеобразным стилем, получившим название «estilo celiano».
Не только в теннис играют парой. Супружеская измена тоже может стать парной игрой, если в нее захотят сыграть.
Сборник Хемингуэя "Мужчины без женщин" — один из самых ярких опытов великого американского писателя в «малых» формах прозы.Увлекательные сюжетные коллизии и идеальное владение словом в рассказах соседствуют с дерзкими для 1920-х годов модернестическими приемами. Лучшие из произведений, вошедших в книгу, продолжают биографию Ника Адамса, своебразного альтер эго самого писателя и главного героя не менее знаменитого сборника "В наше время".
«Грустное и солнечное» творчество американского писателя Уильяма Сарояна хорошо известно читателям по его знаменитым романам «Человеческая комедия», «Приключения Весли Джексона» и пьесам «В горах мое сердце…» и «Путь вашей жизни». Однако в полной мере самобытный, искрящийся талант писателя раскрылся в его коронном жанре – жанре рассказа. Свой путь в литературе Сароян начал именно как рассказчик и всегда отдавал этому жанру явное предпочтение: «Жизнь неисчерпаема, а для писателя самой неисчерпаемой формой является рассказ».В настоящее издание вошли более сорока ранее не публиковавшихся на русском языке рассказов из сборников «Отважный юноша на летящей трапеции» (1934), «Вдох и выдох» (1936), «48 рассказов Сарояна» (1942), «Весь свят и сами небеса» (1956) и других.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
`Я вошел в литературу, как метеор`, – шутливо говорил Мопассан. Действительно, он стал знаменитостью на другой день после опубликования `Пышки` – подлинного шедевра малого литературного жанра. Тема любви – во всем ее многообразии – стала основной в творчестве Мопассана. .