Внутренняя война. Том 2 - [2]

Элгарту все это показалось очень подозрительным. Он сделал очевидные выводы, но не знал, что делать дальше. Он не мог самолично допросить Постерна. И не думал, что пришло время начинать аресты амиканских шпионов, такую тактику подданные королевы-консорта могли в ее отсутствие легко истолковать неверно. Он уже помог Эстии, попросив служительницу Духа сопровождать ее. Кроме того, ее защищали воины капитана Раута, пока она ехала через Беллегер. В Амике королева возьмет своих гвардейцев. Также с ней была магистр Фасиль. О безопасности Эстии можно было не беспокоиться.

И Элгарт пытался разобраться в своих подозрениях.

Поскольку он был одновременно любопытным и настойчивым, он узнал, что к закату того же дня через несколько часов после признания Постерна Отверстую Длань покинули трое верховых, поскакавших, подгоняя лошадей, в направлении Амики. Интересная деталь, по мысли Элгарта, но не обязательно существенная. Этой спешке могло быть много возможных объяснений. Только следующим утром он узнал, что эти трое были амиканцами, но и тогда Элгарту было не более чем просто любопытно. Однако во второй половине дня он услышал, что один из этих троих был младшим сыном знатного амиканца, выступавшего против правления королевы Эстии. Элгарт заинтересовался еще больше. Задавая нужным людям правильные вопросы, он обнаружил, что те амиканцы провели день до своего отъезда, выпивая в пивной под названием «Осажденный орел».

По случайному или нет совпадению, «Осажденный орел» был любимой таверной принца Лоума. Принц проводил там иногда всю вторую половину дня и чуть ли не каждый вечер, заглушая свои обиды не самым лучшим элем и совсем уж отвратительным вином.

Бывает. Сам Элгарт, человек, разделенный надвое, понимал горечь принца. До краткого обучения у Фламоры и Амандис собственные противоречия Элгарта часто вызывали у него такое же чувство: он отпускал колкости в адрес товарищей и был резок в суждениях. Он знал, куда могут завести страдания, преследовавшие младшего сына короля Аббатора.

Кроме того, он знал, что принц Лоум хотел, чтобы архижрец великого бога Риля Мах был включен в тайный совет короля Бифальта. С этим фактом не было никакой очевидной связи. И среди шпионов и посланников, опознанных Элгартом, не числился ни один из трех заинтересовавших его амиканцев. Впрочем, Элгарт никогда не колебался, если требовалось поторопиться с выводами.

Он сообщил королю Бифальту, что кто-то неизвестный в Амике вдруг заинтересовался падением канцлера Постерна и, возможно, реакцией на это королевы-консорта. Но ничего большего, к своему сожалению, Элгарт не мог сказать. Он решил повременить и подождать возвращения генерала Кламата или каких-то шагов со стороны короля Бифальта. А тем временем сосредоточиться на других задачах, пока один из его помощников не упомянул, что у «Осажденного орла» был не один необычный завсегдатай. Некий жрец ордена тоже любил пропустить стаканчик-другой дрянного вина в грязной таверне.

Криво усмехнувшись – полуулыбнувшись и полускривившись, – Элгарт решил, что пришло время узнать больше об ордене и его великом боге. Он хотел встретиться с архижрецом. У Элгарта было к нему несколько вопросов.

Но на встречу он пошел не один. И там магистр Фасиль дала ему понять, что что-то здесь нечисто. Бронзовый крест со статуей обнаженного мужчины, стоящего за ним, тоже послужил предупреждением. Но что было делать, если его личные охранники, Флакс и Хауэл, как и сам Элгарт, не обладали ни малейшим даром к магии? А магистра Фасиль он уже не мог попросить составить ему компанию, и тогда Элгарт решил пригласить магистра Пильона.

* * *

Дар Пильона был Казнью Землетрясения. По приказу короля он и его многочисленная семья жили в скромном доме неподалеку от стен Кулака Беллегера. Фактически король Бифальт подарил всем теургам Землетрясения Беллегера – всем трем – по дому возле укреплений Кулака. Он держал их неподалеку, чтобы они могли защитить стены, если его крепости когда-либо будут угрожать теурги, подобные им. Но после двадцати лет мира война, которой он боялся, стала для большинства его подданных не больше чем плодом королевской фантазии. И лишь немногие беллегерцы верили в то, что Кулак – или Отверстая Длань – когда-либо подвергнется нападению.

Магистр Пильон уж точно не верил. Это был маленький, скромный человек со скудным воображением и без видимых амбиций, за исключением своей несчастной любви к садоводству: несчастной, потому что большинство его овощей, трав и цветов регулярно погибали. Но Элгарту он нравился, отчасти потому, что, в отличие от многих других магистров, он позволял себе быть обходительным. Действительно, только его грифельно-серое одеяние и выдавало в нем теурга. А вот чувства превосходства, чувства собственной важности у него, в отличие от большинства других заклинателей, не было. Обычно теурги никогда не забывали о том, на что были способны. Напротив, Пильон, казалось, забыл тот факт, что он может мыслью расколоть землю и отшвырнуть ее в сторону. Он любил свой сад и свою семью и не понимал, почему король Бифальт считает его важной персоной.