Внутренние дела - [33]

Взрывная волна от зажигательной бомбы, брошенной через открытое окно квартиры, ударила в дверь ванной, к которой прислонилась Энн, бросив ее саму на вешалку, где висели полотенца. Таким образом она была избавлена от необходимости слушать ответ Каллена на ее вопрос.

Глава пятнадцатая

Всегда все тот же сон.

Он входит, не постучав, в дверь, но Энн знает, что он направляется к спальной комнате: скрипит паркет, шлепают тапки. Хлопает дверь ванной, где он четверть часа назад принимал душ (он всегда такой чистый, принимает душ каждый вечер). Звук журчания мочи в унитазе. Энн охает в туалете. Опять хлопает дверь. Шлепают тапки. Она запирает дверь на замок. Тишина. Потом слышится шуршание его одежды и его дыхание.

Теперь он лежит рядом с ней в постели. Неожиданно он наваливается на нее. Раньше он уговаривал ее, просил ее заняться с ним сексом. Теперь он грубо берет ее. Он кончает со стоном.

Раньше он спрашивал ее, было ли ей хорошо с ним, теперь он сразу же покидает ее.

Она остается одна и плачет, а потом засыпает.

И так каждую ночь.

Глава шестнадцатая

— Итак, скажите мне, сержант Каллен, почему всех людей, с которыми вы общаетесь, или убивают, или пытаются убить? — Гриняк стоял на ступеньках памятника Матросам и Пехотинцам и смотрел, как восход окрашивает нежным цветом Риверсайд-парк, Гудзон и Джерси.

От дома, где жила Энн, на другой стороне улицы, только что отъехала последняя машина скорой помощи. Телевизионщики грузили свое имущество в фургон. Шумные соседи с пустыми кофейными чашками в руках расходились по своим квартирам, собираясь, несмотря на бессонную ночь, отправиться на работу, где они будут рассказывать о том, что стояли рядом с этими знаменитыми телесучками-яппи — Кэппи и Типпи, Мопси и Сюзи. Шофер Гриняка, прислонившись к крылу «линкольна», читал какую-то бульварную газету на испанском языке.

Гриняк, одетый на этот раз в серый костюм, в котором следует заканчивать рабочий день, еще больше походил на мэра. Почему он никогда не потеет? Может быть, он принимает какие-нибудь специальные охлаждающие голливудские таблетки? Или это оттого, что он поклонник «прохладного джаза»[13]?

Каллен страшно потел и даже снял пиджак, ослабил галстук и закатал рукава рубашки до локтей. Когда произошел взрыв, Каллен был не одет, и он не помнил, что одевался перед тем, как отправиться в больницу имени Ф. Рузвельта на машине скорой помощи. Однако, придя в себя, увидел, что на нем костюм и чистая рубашка. Эту одежду, так же, как и футболку с джинсами, он хранил в квартире Энн, которая настояла на этом. Она считала, что он должен расслабляться у нее дома. Он не надел джинсы с футболкой потому, что не хотел шокировать своего сына и дочь, которые, увидя его по телевизору рядом с женщиной моложе его лет на пятнадцать, могли подумать, что их папа специально молодится.

Каллен выпил, наверное, уже сотый стаканчик кофе за последние два часа и бросил его в урну, которую должны были бы забрать мусорщики, убирающие улицу, с утра пораньше, если бы не узнали о том, что этот район опасен для жизни.

— Кончай, Фил. Можно мне называть тебя Филом? — Каллен ждал, что Гриняк обвинит его в том, что он не соблюдает субординацию, но тот лишь усмехнулся. — Тут дело не во мне, а в Стори. Шофер Янофски вез сестру Стори. Энн получила какие-то сведения о Стори. То, что я оказался рядом, это же просто совпадение.

— Да, у нее есть какой-то материал о Стори, но она не хочет сообщать о нем мне, потому что собирается использовать его в своих целях, — сказал Гриняк. — Но почему ты не хочешь рассказать мне об этом?

Энн ловила кайф от людей, пользующихся дурной славой. Сидя скрестив ноги на кушетке напротив операционной, прижимая к синяку на груди пакет со льдом, взбудораженная от переутомления и происшедшего, она говорила ему:

— Ты ошибаешься, Каллен. Я — игрок.

— Прежде чем ты отправишься в Калифорнию и подпишешь контракт с какой-нибудь киностудией, скажи мне, кто твой источник.

Энн вскинула голову:

— Какой еще контракт?

— Энн!

— Ты арестуешь его?

— Я просто поговорю с ним. Но если бомбу бросил он, то я убью его.

Она прикоснулась к его руке:

— Ты мой герой. Но оперативники из отдела по борьбе с терроризмом сказали, что это несерьезная бомба. Это просто хлопушка, которую бросили с целью предупреждения. Даже ковер в квартире не сгорел, черт возьми! Он у меня застрахован, и я могла бы купить себе новый.

Каллен поднял руки вверх, показывая, что он сдается.

— Ты встречалась с Прагером. Это хороший человек, который занимается расследованием этого дела. Но вот что я тебе скажу: если ты не будешь сотрудничать с ним, то тебе перестанут верить.

Она сказала, подражая Джону Уэйну:

— Тебе никогда больше не придется работать в этом городе, путник, — потом нахмурилась: — Что за непотребные речи я от тебя слышу! А ведь ты хотел заткнуть мне глотку, когда я начала говорить о Лайзе и…

Каллен подошел к ней вплотную и положил руку ей на рот.

— Ни слова об этом Прагеру. Я разберусь во всем и посмотрю, стоит ли этим заниматься, — он убрал руку и поцеловал Энн.

Сначала она была холодна как лед, затем ее губы разжались, и она впустила его язык в свой рот. Она шепнула ему на ухо: