Внуки королей - [53]
— Представьте себе, что здесь люди раньше умирали от жажды! Мы в сахеле! — кричит Диавара, держа в черном кулаке пампельмус, словно золотое райское яблоко.
Хлопок — снег тропиков
В окрестностях Нионо мы натолкнулись на огромный искусственный оазис «Оффис дю Нижер», где вода дает возможность людям творить чудеса. Хлопковые поля невиданных до сих пор размеров простираются перед нашими глазами; крестьяне собирают белый как снег хлопок, на головах несут его в калебасах, как бы наполненных до краев пеной, к машинам. Здесь они убирают урожай четыре раза в год. Обладающие несравненно большей жизненной силой и интеллектом, чем где-либо, крестьяне здесь уже привыкли вести свое хозяйство и мыслить в крупных масштабах. Они знают, что эта земля, которая прежде была колонией в колонии, теперь принадлежит государству и стала их землей. На свое прошлое они смотрят так: «Колониальный режим был плох и продажен с головы до ног и — что самое худшее — он крал у нас урожай».
Свою теперешнюю жизнь они связывают уже с будущим. Тут и там разводят они сахарный тростник, чтобы страна стала независимой от ввоза сахара извне. Будет расти пшеница, а хлопок займет еще большую площадь. Рисоводство, напротив, вначале не 'будет развиваться. Хлопок же должен стать важнейшим предметом экспорта Мали. На прибыль, полученную от его реализации, будет создаваться национальная обрабатывающая промышленность. Это говорят нам работающие среди кустов хлопчатника крестьяне, и в их словах звучит уверенность, когда речь заходит о пятилетием плане. Хлопкоробы вытирают пот со лба. Они напоминают мне живую, быстро несущуюся воду, которая знает, куда она течет. Крестьяне советуют нам немедленно, сегодня же, осмотреть еще хлопкоочистительный завод. Ничто не может остановить нас, даже наше тело, которое не хочет повиноваться духу, попавшему в стремительно несущийся поток. Мы посетим еще сегодня фабрики в центре гигантского оазиса Нионо.
— Вперед! — зовет Диавара. Дверца автомобиля хлопает за ним, словно выстрелили из пушки, и мы летим дальше по покрытому песком шоссе. — Наше Управление госхозом и его крестьяне… о, месье, — восторгается позади меня Диавара и, наклонясь вперед, осведомляется о моем самочувствии. Неожиданно он добавляет: — Я восхищаюсь мадам, ее энергией, ее стойкостью. О, я всегда восхищаюсь ею, месье.
И вот перед нами среди полей уже возникает фабрика. Это предприятие по переработке риса, оснащенное итальянским оборудованием. Почти весь процесс — от подачи сырья до наполнения мешков очищенным, отполированным и рассортированным по качеству рисом — автоматизирован. На следующем заводе — хлопок. Неочищенным поступает он с полей и в кипах по четыре центнера покидает завод. Но прежде чем это произойдет, хлопок-сырец претерпевает ряд процессов: удаление зерен, очистку, прессование и упаковку. Кипы хлопка здесь конечный продукт, аналогичный тому, который поступает на наши текстильные фабрики в качестве исходного сырья. Но Мали, утверждают рабочие хлопкоочистительного завода в Нионо, скоро, как это предусмотрено планом, будет поставлять сырье для собственных текстильных комбинатов.
Побочный продукт хлопкообработки здесь также используется: из зерен жмут масло, из масла в свою очередь изготовляют мыло; масличный жмых идет на корм скоту, из него производится искусственное удобрение. «С поля — в поле», — обобщает Диавара, самый восторженный из нас, самый любознательный и самый неутомимый. В этих полях и заводах Нионо он видит будущее своего отечества: развитое аграрно-индустриальное государство, жители которого — страстные патриоты расцветающего Мали, сограждане справедливого, очищенного от нечисти мира — станут людьми высокой культуры.
Каков же финал этого изнурительного, но интереснейшего дня? Он окончился сердечным приглашением к ужину, которым почтил нас комендант округа Нионо. Но лишь Хельга с Диаварой оценили предложенное угощение. Я мог только лежать в постели. Поэтому комендант прислал ко мне своего представителя, светло-коричневого молодого мавра, который с отеческой заботой приготовил мне, по арабскому обычаю, крепкий, горький чай-экстракт. Я послушно выпил его. Теперь бы отдохнуть и подумать спокойно, наслаждаясь одиночеством, но не тут-то было. Еще вечером, когда мы подошли к гостинице, нам сразу же бросилась в глаза группа одетых в белое французов. Двенадцать спортсменов вполне прилично и дисциплинированно играли в волейбол на расположенном поблизости поле. Примерно такое же число европейцев оставалось зрителями. Была ночь, когда все они ввалились в дом и зашумели в ресторане. Их разговор доходил до меня сначала как глухое бормотание, затем они стали кричать и повели себя совсем не так сдержанно, как во время игры в мяч.
Так что я еще не спал, когда вернулась Хельга в сопровождении Диавары. Она возбужденно рассказывала, с каким аппетитом — я ей пока еще не завидовал — она ужинала: три блюда и хорошее вино. Она была единственной женщиной за столом, по праву сидела рядом с комендантом и единственная пила вино-почему она не должна была пить вино?.. И она сама, окончательно осмелев, вежливо поблагодарила хозяина дома…
