Вновь, или Спальня моей госпожи - [39]

— Хлоя вовсе не так противоречива, как мне вначале показалось.

Дженни ждала, что он заговорит вновь, но Алек молчал. Он не собирался обсуждать с ней Хлою.

— Ну, а что произошло после смерти сестренки? — спросила Дженни. — Что стало с твоей семьей?

— Вот вопрос, достойный главного сценариста!

И он был абсолютно прав. Сценаристы, пишущие для мыльных опер, всегда задают подобные вопросы. Ни одна история в их воображении не имеет финала. Конец одной был началом новой. На этом строились все мыльные оперы, и Дженни полагала, что такою же была и действительность.

— Некоторые семьи после смерти ребенка распадаются.

— Наверное, такая опасность существовала, — согласился он. — В течение двух лет мы жили только для Мэг. Делали для нее все. Именно так мы понимали семейную жизнь — когда все вместе идут к одной цели. Думаю, семья развалилась бы, если бы после ее смерти нам не на чем было бы сосредоточиться.

— А что было потом? Если можешь, расскажи.

— Потом был я. Нет-нет, — он жестком рассеял ее сомнения. — Я не болел. У меня обнаружился Талант. — Он произнес это слово так, будто оно начиналось с большой буквы. — В последние полгода Мэг очень любила, чтобы ей читали вслух. Мы читали ей по очереди, но я это занятие просто обожал, и скоро всем стало ясно, что у меня здорово получается. К тому времени и учителя это заметили и стали увещевать родителей — мол, что-то надо делать с таким талантливым мальчиком.

А возможности у меня были. На острове Принца Эдварда летом всегда много туристов, и специально для них ставятся спектакли. Знаешь пьесу «Энн из Грин Гейбла»? Я был лучшим Гилбертом на всем острове.

За уроки актерского мастерства надо было платить. Кто-то возил его на прослушивания. Если фильм снимался далеко, надо было как-то устраиваться с жильем. Старшие братья и единственная замужняя сестра помогали чем могли.

— Но быть в центре внимания семьи — огромная ответственность, — сказала Дженни. — И как ты себя чувствовал?

— Меня одолевали довольно-таки противоречивые ощущения. Я любил играть на сцене. И мне были по душе все те возможности, которые давала профессия актера. В нашей семье было шестеро детей — к тому времени уже, правда, пять — кто не захотел бы выделиться? Но когда мне было всего четырнадцать, я на все лето уехал с театральной труппой в Онтарио. Тогда я понял, что мой талант уводит меня от семьи, как когда-то лейкемия отнимала у нас Мэг… Но почему ты называешь это ответственностью? По-моему речь идет о другом.

— А ты мог бы все это бросить?

— О… — он ее понял. — К счастью, я не захотел.

— И что примирило тебя с твоим Талантом?

— Когда я… — он помолчал. — Видимо, я просто вырос, привык.

— Ты собирался сказать совсем другое!

— Совершенно верно.

— А почему? Это какая-то любовная история?

Он взглянул на нее.

— Как ты догадалась?

— Мне знакомы подобные истории.

Он улыбнулся.

— А если я тебе ничего не расскажу, ты наверняка вообразишь нечто куда более драматичное и мрачное, правда?

— Разумеется.

…Ему было шестнадцать. «Для Нью-Йорка это вовсе не рано, но для острова Принца Эдварда…» Он был милым пареньком, а та женщина приходилась сестрой его учителю актерского мастерства. Она развелась с мужем и вернулась домой, намереваясь поселиться в доме брата, вместе с его семейством. Она была костюмершей.

— И снимала с тебя мерки во всех местах, да?

— Не надо так шутить. Ведь это часть моей жизни.

Но Дженни была права — именно так все и началось.

— И как на тебя повлияло это? Ты сразу собрался ехать в Нью-Йорк, чтобы играть на сцене? Ты, наверное, думал, что актеры все время только и делают, что занимаются любовью?

— Да-да. Не смейся. Мне было всего шестнадцать. И я знал, что ничего подобного не происходило с моими братьями. И если талант давал право на такое, то я был только рад. Но давай лучше поговорим о тебе. Ты-то приехала в Нью-Йорк не затем, чтобы круглые сутки заниматься любовью.

Она покачала головой.

— На самом деле это была мечта Брайана. Мы же вместе почти с пеленок. — Ему пора бы узнать, сколько времени продолжаются их с Брайаном отношения. Все в студии были прекрасно осведомлены об этом. — У меня всегда была тяга к сочинительству. Но тогда я даже не помышляла о том, что всецело посвящу себя телевидению.

— А какие у тебя были планы?

Дженни поняла, что Алек хочет сменить тему и поговорить о ее жизни. Он заложил руку за голову и повернулся к ней лицом. Рубашка натянулась на груди. Интересно, каким он был в шестнадцать?

«Меня притягивают противоречивые женские натуры»…

Заманчиво. Ему нужны противоречия. У нее их было бесчисленное множество. «Я маленькая, но запястья у меня как у высокой женщины… я писательница, и одновременно мальчик, и Бог знает кто еще… я кажусь замужней, но это далеко не так…»

Откуда такие мысли? Она совсем не желала, чтобы мужчины ложились штабелями у ее ног. Никогда не флиртовала, никогда никого не соблазняла. Почему же в эту минуту она на все была готова?

Дома лежала записка от Брайана. С утра у него было прослушивание в Манхэттене, и поэтому он заночует в «чуланчике». Он собирался приготовить на обед цветную капусту с соусом карри — рецепт в…