Вниз по реке к морю - [8]
И раз уж назвали меня так из-за джаза, то вполне естественно, что к этой музыке я и потянулся. Но после выхода из тюрьмы я уже не мог проникнуться мягкими рифами ранних исполнителей. А вот группа Монка состояла из гениальных музыкантов, они играли очень глубокую музыку, а сам он был оракулом, вещавшим правду сквозь призму ритм-энд-блюза.
Так вот, как раз когда играла песня «За полночь», из такси напротив Монтаны вышел Боб Эйкерз. Он был в светло-коричневом костюме, темных туфлях и без головного убора. И, кстати, без галстука, ибо его политическая карьера зиждилась на принципах братства, а не лидерства. Он любил поговорить со своими избирателями и, если верить прессе, учитывал интересы граждан настолько, насколько вообще это может делать политик.
За двести пятнадцать долларов в день я пристально следил за тем, чем занимается господин Эйкерз по ночам, по просьбе женщины, которая представилась его женой. Она не сомневалась в его изменах и хотела получить доказательство этого, чтобы заставить мужа дать ей развод.
На первый взгляд это выглядело правдоподобно. В газете «Нью-Йорк таймс» нашлась маленькая заметка о том, что Синди и Роберт Эйкерз расстались и она переехала в свой родной штат Теннесси. Женщина с единственной размытой фотографии из заметки была несколько похожа на ту, что приходила ко мне в офис. Только она, кажется, похудела и перекрасилась в блондинку.
До ареста я бы, конечно, поверил женщине, носящей имя Синди Эйкерз. Но после того как меня подставили, я всегда сомневаюсь в том, что мне говорят. Именно поэтому я снял отпечатки с бутылки из-под воды, из которой она пила, и попросил Глэда пробить их по базам.
В наш город Боб приехал всего две недели назад. Большую часть времени он проводил в Вашингтоне, работая с законодательной базой и политическими стратегиями.
За первую неделю моей слежки Боб выходил по вечерам всего трижды. Один раз ужинал с неким молодым человеком, который мог быть, скажем, его сыном. Второй раз он встречался в Гарвардском клубе с ответственным за сбор фондов. В третий раз он участвовал в нелегальной игре в карты на 27-й Западной улице. Но на этой неделе все переменилось. Он каждый вечер возвращался домой к семи, поднимался в свою квартиру на четвертом этаже и включал там свет. А потом каждый вечер свет гас ровно в 22:17 и утром снова загорался в 6:56.
Четыре дня подряд свет у Боба выключался и включался с прямо-таки скрупулезной точностью. Интересно, кто это его предупредил, что за ним идет слежка и поэтому ему не помешает автоматическая система контроля освещения?
Накануне вечером я поджидал его на аллее возле дверной ниши со стороны Монтаны. В 20:34 Боб Эйкерз, одетый в спортивный костюм, вышел из дома. Он прошел пешком два квартала к западу и сел там в поджидавший его черный «линкольн».
Двадцать четыре часа спустя я был готов.
Когда он вышел из подъезда, я поехал к тому месту, где вчера он сел в черную машину. На углу снова был припаркован лимузин.
И я принялся ждать.
Телониус завел «Ясную Миссисипи», и под эту вполне себе классическую мелодию я достал розовый конверт из Миннесоты, вдохнул едва заметный запах и наконец вскрыл его.
Дорогой мистер Джозеф К. Оливер,
простите за столь неожиданное вторжение в Вашу жизнь. Меня зовут Беатрис Саммерс, и я полагаю, что у меня есть для Вас очень важная информация. На самом деле, мы с Вами уже знакомы, Вы знали меня под именем Натали Малкольм. В тот раз я заставила Вас поверить, что я жертва мужской жестокости, обольстила Вас, а затем обвинила в сексуальном домогательстве. С тех пор мысль о Вас не покидала меня. Меня заставил обмануть Вас полицейский по имени Адамо Кортез. Он предложил мне сделку, когда я попалась с крупной партией кокаина и могла надолго попасть в тюрьму. С тех пор я переехала в Сент-Пол, больше не занимаюсь наркотиками и примкнула к христианской общине. Там я покаялась в своих грехах, и они были прощены. Теперь я замужем за прекрасным человеком по имени Дэррел, от которого я ничего не скрываю, и у нас двое замечательных детей. Мы обсудили с Дэррелом тот мой поступок и пришли к согласию, что мне следует написать Вам. Если Вам угодно, я приеду в Нью-Йорк и дам показания по этому делу в Вашу пользу. Мы с вами оба грешны, мистер Оливер, но, как мне кажется, вы за свои ошибки уже заплатили, а я – еще нет. Ниже Вы найдете мой домашний телефон. Я домохозяйка, поэтому постоянно дома, но на крайний случай есть и автоответчик. Надеюсь вскоре услышать Вас.
С верой в Господа нашего,
искренне Ваша
Беатрис Саммерс
Читая это письмо, я одновременно почувствовал и слабость, и нервное напряжение. Разумеется, я знал, что за моим арестом стоит настоящий заговор, но все было так ловко организовано и так велика была вероятность навечно оказаться за решеткой, что я позволил правде поблекнуть, почти пропасть, придавленной воспоминаниями о тюремных стенах.
