Вниз — это туда - [3]

Жидоупыри, шептала Геля сквозь слёзы, возвращаясь из мусорской. Подонки. Иуды. Очень стыдно было перед дядей по отцовской линии, который обязан был погасить её, с позволения сказать, «долг» перед жестоким и несправедливым государством. Дядя жил в Кёльне, состоял в партии зелёных и ничего не имел против евреев.

Двадцать восемь лет жизни прошли в ожидании.

Эта страна, эта планета и эта жизнь — говно.

* * *

Краснолыков был создателем жанра христианских танкеток. (Если вы забыли, что такое танкетки, дорогие читатели, откройте словарь юного литературоведа за 2035 год.) Делается жанр очень просто: берёшь известный сборник древнееврейских сказок и подыскиваешь подходящие друг другу по смыслу слова и выражения. Таковые найдутся буквально на любой странице.

* * *

находи

умножай

* * *

вся толпа

на земле

И так далее, главное, чтобы получался многозначительный шестисложник.

Изредка Владислав отвлекался от библейской тематики и писал о своих любимых врагах — других литераторах:

* * *

мелочи

литпроцесс

* * *

не сомов —

содомов

* * *

флюгерштейн

уебан

(Последнее, разумеется, сохранилось только в черновиках.)

Политическая тематика также нашла отражение в творчестве первооткрывателя. Пообщавшись с местными оппозиционерами, он создал очередное краткое, как жизнь террориста, произведение:

троцким

заебали

Надо сказать, поэт несколько сузил эстетические и политические горизонты городских партизан. На одном Троцком для них свет клином не сошёлся.

Вот как всё было на самом деле.

* * *

В середине нулевых в южнороссийском городе N возникло революционно-авангардистское объединение (в миру — секта Праведный Гнев), в которое входили художники, литераторы, философ-консерватор и химик-перформансист. Однажды эта компания была застигнута ментами за распитием алкогольных напитков под сводами заброшенной церкви на окраине города. Революционеров обвинили в сатанизме, разрушении храма и написании на стенах его всякой хуйни, хотя, спрашивается, какой смысл людям, которых зовут Андрей и Сергей, писать на стене церкви: «Здесь был Вася»?

Деятельность «секты» была приостановлена, сайт закрыт. В отчаянии один из руководителей разослал письма художникам-анархистам всея Руси:

«Братья и сёстры! Вы заебали устраивать везде наши «филиалы» и проводить ещё более ебанутые акции, чтобы нас переплюнуть. Если вы используете название Праведный Гнев, это значит, что легавые могут возложить на меня ответственность за ваш вандализм. Вы этого добиваетесь? Нахуй! Филиалы в других городах нам не нужны. Организовывайте свои собрания, свои секты и толки».

Но было уже поздно. Пришлось заключать с руководителями братских арт-группировок официальный договор о невмешательстве в дела друг друга.

В городе В. тоже была своя секта Праведный Гнев, и она достала обывателей похуже Белого Братства. Художники жгли костры за гаражами, рисовали непотребные граффити, воровали продукты в супермаркете и заменяли фирменные наклейки на яблоках на картинки с черепом и костями. Устраивали акции типа «Презервативы вместо бомб», шатались по городу в готичных шмотках и приставали к прохожим с провокационными вопросами. Фонарные столбы были облеплены листовками: «Хочешь заработать? Продай телевизор! Люди в чёрном ящике жрут твои деньги и мозги». Отморозки помладше захватили расселённый аварийный дом на окраине, двухэтажное кирпичное здание с выбитыми стёклами, врезали замок и стали там хулиганить.

Дошло до того, что на клумбе возле мэрии дворник обнаружил настоящие череп и кости. Кажется, в секте числился двоюродный брат полковника милиции, иначе «филиал» в полном составе давно отправился бы на зону.

* * *

Краснолыков был так занят препирательствами с женой, злющей граммар-наци и любительницей поэзии первой трети девятнадцатого века, что почти не обращал внимания на местный авангард. Или, что маловероятно, просто недооценивал молодёжь, считая себя первым и главным ниспровергателем канона. Вскоре бог наказал его за гордыню. В полнолуние поэт возвращался домой из пивнушки, заблудился и вышел прямо к двухэтажному кирпичному дому.

Поэт огляделся, пытаясь сообразить, где находится. От умственных усилий ему стало совсем плохо, и он вцепился в оконную решётку, чтобы не упасть. Да, анархисты до такой степени обнаглели, что установили решётки на окнах первого этажа.

Внутри зажёгся тусклый свет. Краснолыкову показалось, что перед глазами его замелькали смеющиеся летучие мыши, и он, бормоча ругательства, сполз на землю. Последнее, что ему примерещилось, — крылатый хорёк, о котором внутренний голос шептал ему: «Сатана! Сатана! Сатана!»

— Да непесди, — сказал какой-то парень. — Это не бомж, я всех местных бомжей знаю и люблю. Всё гораздо хуже: это поэт.

— А, этот, — сказала какая-то девица. — Значит, наверняка нашу страничку в интернете видел, он же вроде прогрессивный, пускай живёт.

— Православный, — мрачно отозвался другой парень.

— Ладно, пускай тогда лежит.

— А вдруг у него инсульт? Он же старый уже.

— Ничего не старый, — с трудом проговорил Краснолыков. — Мне всего сорок один.

Анархисты ещё немного посовещались и решили забрать его к себе до утра.