Внимание: неопитеки! - [26]

Колонна наша двигалась хоть не очень медленно, но зато шумно. Гудели двигатели, трещали сокрушаемые деревца, время от времени, когда в кустах замечалось что-то подозрительное, поднималась целая канонада. Патронов не жалели — летели лохмотья коры, падали перебитые пулями ветки, сыпались листья, но тревога каждый раз оказывалась ложной.

Так мы ехали весь день и, когда вечером сделали привал в какой-то сырой и неудобной местности, на капоте нашего «Муфлона» можно было свободно жарить яичницу.

Чатраги оказался предусмотрительным человеком: выяснилось что он запасся не только оружием. За ужином он откуда-то извлек целую десятилитровую банку со спиртом. Выпив за компанию одну стопочку, я от остального отказался. Тогда Чатраги усадил рядом с собой подвернувшегося худого жилистого солдата и в паре с ним напился так, что половину следующего дня дремал на заднем сиденье. Ожил он только к обеду, болезненным голосом проклял неопитеков, полковника, компанию и поинтересовался у меня, куда я дел оставшийся спирт.

— Если вы, Ник, имеете в виду ту жестяную банку, то я могу сообщить вам, что я ее вылил.

Говоря это, я старался не смотреть на Чатраги.

— Свинья вы, Рэй, — застонал он. — Вы хотите моей смерти. Вас подкупил Тадэма.

Я отмалчивался. Чатраги, слабо морщась, отхлебнул кофе, волоча ноги, подошел к машине и извлек из-под сиденья свою фляжку. Не отходя от машины, он сделал глоток и поразительно быстро оживился.

— Возможно, вы и правы, дружище, — бодро уплетая обед, заявил он. — Вот покончим с неопитеками, и я больше капли в рот не возьму.

После обеда я снова сел за руль. Чатраги было запротестовал, но я видел, что он чувствует себя еще не совсем хорошо, поэтому без лишних слов затолкал его на заднее сиденье.

Дорога пошла отвратительная — бурая болотная жижа пополам с водорослями. «Муфлон» басовито ныл на самой низкой ноте и упрямо барахтался вслед за могучим широкозадым вездеходом. При такой дороге, если она не изменится, мы могли добираться до Главного Бантийского хребта, к которому мы должны были оттеснить неопитеков и заставить их капитулировать, еще дня два или три.

Ближе к вечеру в просвете между верхушками деревьев замаячили скалистые вершины каких-то отрогов Главного хребта.

— Скоро дорога должна улучшиться, — заметил Чатраги озираясь, и словно в ответ на его слова, «Муфлон» резко осел, дернулся и замер. Я дал задний ход — бесполезно. Я попытался раскачать машину, попеременно дергая ее назад и вперед, но она только глубже погружалась в хлюпающую жижу.

Вездеход впереди уходил все дальше. Мимо нас, шлепая, как лягушка, по грязи плоским брюхом и помогая себе гребным винтом, проскочила амфибия. За ней — следующая, потом — два вездехода, шедшие в хвосте колонны. Их водители, скаля зубы, прокричали нам что-то, но не остановились.

— Вот сукины дети, — проворчал сквозь зубы Чатраги. — Что они, получили от майора указание не помогать нам?

— Ну, что будем делать? — спросил я, перебирая в уме способы, которые применяют шоферы в таких случаях.

— Может, пойдем пешком? — сказал Чатраги. — Вдруг нам удастся догнать колонну.

— Это пешком-то? Не-ет, надо как-то вытаскивать машину.

— А это возможно? — усомнился Чатраги.

— Трос у нас есть? Вот если он есть, то мы вылезем.

— Должен быть.

Чатраги, поколебавшись, вылез из машины, чавкая по грязи, обошел ее, загремел чем-то и принес моток отличного троса.

Пришлось и мне лезть в болото. Выбрав впереди подходящее дерево, я привязал за него один конец троса, а второй закрепил, предварительно обмотав один раз, на ступице переднего колеса. Пока я занимался этим, колонна успела уйти так далеко, что шум ее уже едва слышался.

— А теперь смотрите, Ник. В следующий раз вы сможете проделать это сами.

Я завел двигатель и осторожно включил первую скорость. Трос натянулся, врезался в дерево, «Муфлон» завывая медленно пополз вперед.

Минут через пять мы уже ехали следом за ушедшей колонной. Дорога становилась суше, и я прибавил скорость, рассчитывая скоро догнать колонну: по нормальной дороге «Муфлон» мог дать сто очков вперед любому вездеходу.

Вдруг мне показалось, что где-то впереди раздался взрыв. Чтобы лучше слышать, я остановил машину. С минуту стояла тишина, потом грохнуло сразу несколько взрывов, наступила короткая пауза, а затем загремело снова и не утихало минут пять или больше.

Чатраги с искаженным меловым лицом схватил меня сзади за плечо и закричал:

— Это они! Проклятые обезьяны! Вперед!

Почти не соображая, что делаю, я на бешеной скорости бросил машину по дороге, петляющей между огромными деревьями.

— Быстрее! — чуть ли не рыдал Чатраги, колотя меня по спине. — Быстрее, ради бога и дьявола!

Я едва успел увидеть впереди поворот, рванул баранку, и в ту же секунду над ухом у меня загремел автомат. Я машинально вжал голову в плечи, что-то большое и черное свалилось сверху под самые колеса, машину подбросило, занесло, и мы на полном ходу вломились в заросли. Когда я опомнился, моя нога все еще давила на педаль тормоза. Я выскочил из машины и оглянулся. На дороге судорожно корчилось массивное волосатое туловище. Неопитек! Чатраги, стоя на сиденье, вскинул автомат. Неопитек дернулся еще несколько раз и затих, а Чатраги все продолжал палить в него, как сумасшедший.