Внезапный огонь - [36]

Эшли посмотрела на него поверх своей чашки.

– Да?

Витор кивнул.

– Твои слова о том, что ему было трудно жить, когда кто-то оказывался лучше его, заставили меня хорошенько подумать. И чем больше я думал, тем лучше понимал, что его добродушие было напускным. Ему активно не нравились все те, кто говорил мне комплименты, а после удачной гонки он с трудом выдавливал слова поздравлений. В Аделаиде у него появилась последняя возможность обойти меня в том сезоне, и он решил пойти на риск. Если бы не страшное напряжение, он понял бы, что у него не было ни малейшего шанса благополучно выбраться из той ситуации. Я должен перед тобой извиниться. Саймон разбился не из-за тебя, он разбился из-за меня.

Эшли покачала головой и твердо произнесла:

Саймон разбился из-за себя.

Наверное, так, – ответил Витор, помолчав.

А твои извинения приняты.

Спасибо. Знаешь, мне не раз хотелось позвонить и извиниться за то, что я наговорил тебе после смерти Саймона. – Витор нахмурился. – Но поскольку мое мнение к тому времени не изменилось, это казалось бессмысленным.

– А мне иногда хотелось связаться с тобой и рассказать о Томасе, – эхом отозвалась Эшли. Она встала, подошла к песочнице и взяла малыша на руки. – Тебе нужно умыться и переодеться, – сказала она, когда тот начал шумно протестовать. – А потом, – она указала на Витоpa, – сможешь покататься на папиной машине.

Подкуп подействовал. Крики стихли, и четверть часа спустя мальчик снова появился т террасе, но уже умытый, аккуратно причесанный, в чистой рубашке и шортах.

– Какой ты красивый! – приветствовал Вихор подбежавшего к нему ребенка. Он поднял глаза на Эшли. – И твоя мамочка тоже выглядит на миллион долларов.

Повседневную одежду Эшли сменила на легкий костюм цвета шартрез и босоножки на высоком каблуке. Этот наряд остался у нее с лучших времен и сейчас должен был поддержать ее дух. В уши были вдеты серьги в виде золотых колец, на шее блестела тонкая золотая цепочка. Впервые за многие месяцы она распустила пучок, и теперь на спину спадала светло-медовая волна волос.

– Сейчас, только уберу твою тарелку, – начала было Эшли и умолкла. На столе было пусто.

– Я все вымыл и высушил, – сказал Витор. – Мне показалось, что будет дипломатичнее захватить с собой и гараж, – продолжал он, – так что я его почистил и положил в машину.

Эшли постаралась выдавить улыбку. Она понимала, что не права, но его хозяйственность казалась вмешательством в ее жизнь и вызвала раздражение.

Дом закрыли; Витор отнес вещи в машину. Когда он укладывал их в багажник, Эшли заметила темные круги у него под глазами. Опять работает на износ, мрачно подумала она.

– Хочешь, я поведу машину? – предложила Эшли. – Ты сегодня уже столько проехал, мне не хотелось, чтобы ты уснул за рулем.

– Спасибо, – согласился Витор и передал ей ключи. – Я знаю, что выгляжу усталым, – продолжил он, когда они уже ехали на север, – а чувствую себя просто измотанным. Но с нашей последней встречи я побывал уже в Штатах и в Бразилии и провел очень трудные переговоры. Эшли бросила на него внимательный взгляд.

– Похоже, это твое обычное состояние.

– Уже нет. Переговоры касались изменения структуры подчинения внутри «Д'Аркос Лимитада», – сообщил он. – В течение двух лет я один принимал все решения, и мелкие и крупные, хотя один Бог знает – зачем: у меня работают умные, деловые, высококвалифицированные управляющие. Но теперь решено, что каждый будет заниматься своим делом, а меня станут вызывать только для решения самых важных вопросов. А это значит, что летать за океан придется раза два-три в год. Совсем другое дело.

– А здесь, в Португалии? Ты по-прежнему будешь всем заправлять сам?

– Да, хотя последую твоему совету и дам своим сотрудникам гораздо больше прав и полномочий. – Витор оглянулся на Томаса, у которого уже слипались глаза. – Я все устроил так, что теперь уже будет время как следует заниматься сыном.

Эшли мрачно уставилась на дорогу; ее мучили противоречивые чувства. С одной стороны, ей очень хотелось, чтобы мальчик ощущал мужское влияние и рос с отцом, с другой стороны, все в ней восставало против вторжения Витора в ее жизнь. Но в ближайшие лет двадцать придется держать перед ним дверь открытой, и к этому хочешь не хочешь надо привыкать.

Что думает Лейф по поводу нашей женитьбы? – спросил Витор немного позже, когда они уже выехали на автостраду.

Ничего не думает, – отозвалась Эшли. – Я ему не говорила. И вообще никому не сказала.

Почему?

Потому что сомневаюсь, нужно ли это делать.

Она почувствовала, как Витор весь напрягся.

– Ты не хочешь узаконить положение Томаса?

Посмотрев в зеркало заднего вида, Эшли увидела, что малыш уже почти уснул.

– Да, но… – Она заколебалась. – Как я понимаю, через несколько месяцев состоится развод?

– Вероятно, – бросил он коротко и раздраженно.

– Пусть даже так, но, прежде чем я на что-то соглашусь, мне необходимо точно знать, что именно предполагает этот брак. – Эшли бросила на Витора осторожный взгляд. – Ты ведь не рассчитываешь, что у нас будет общий дом? Не ждешь, что…

– …что мы станем предаваться плотским утехам? – подсказал Витор, когда она неловко замолкла. – А почему бы и нет? Тогда, два года назад, ты была совсем не против. – Он положил руку ей на колено. – И если я приложу все усилия, согласишься снова.