Внешность обманчива - [2]

Этап шестой: достать из кармана парашют и надеть его. Спокойно, не торопясь, ведь если вы будете при этом нервничать, у вас наверняка либо клапан заест, либо стропы перепутаются. А до земли-то не так уж далеко...

Этап седьмой: лежать, уткнувшись мордой в грязь, пока слетевшиеся со всей округи бело-зеленые стервятники ползают над полем, просвечивая прожекторами каждый паршивый колосок неопшеницы. Долго лежать.

* * *

– Да-а, паренек, видать, сегодня был не твой день, – доверительно сообщил мне водитель аэробуса.

Я вздохнул, согласно кивнул, огляделся – кроме меня и водителя в аэробусе были лишь пожилая негро-китаянка да парочка гуппи на заднем сиденье. Пустой рейс, и ничего удивительного – мало кому стукнет в голову посреди ночи тащиться через океан.

– Осторожно, люк задраивается. Следующая остановка – Бостон-Ньюпорт.

– А долго лететь-то?

– Ну-у, – задумчиво протянул водитель, – если над Атлантикой пробок не будет, минут за сорок дошкандыбаем.

– Хорошо бы...

Хочу домой! Ванну, массаж и спать! Впрочем, начать спать можно уже в ванной.

Я осторожно (ночной заплыв через Рейн избавил меня от грязи с пшеничного поля, но, карабкаясь на берег, я поскользнулся... три раза) – присел на сиденье и снял очки. Посмотрел на них, тоскливо вздохнул и попытался вспомнить, в каком кармане лежит салфетка для протирки оптики.

– Это что у тебя, инфор такой новый?

Ну вот. Начинается.

Сначала они всегда спрашивают про очки. Потом следует вопрос об одежде. Некоторые, самые проницательные, догадаются осведомиться о моем возрасте – и, услышав ответ, обычно отодвигаются подальше. Словно законной, в государственном медцентре произведенной генетической модификацией можно так вот запросто заразиться воздушно-капельным путем.

Но сначала они всегда спрашивают про очки.

– Это очки, – сказал я. – Старинный оптический прибор, предназначенный для коррекции недостатков зрения.

– Ч-чего?

– Коррекции недостатков зрения, – повторил я. – Вижу я без них плохо.

– А...

– Лечению не поддается, – уточнил я. – Пробовали пересадить здоровые – отторгает.

– А...

– Пробовали. И не только это. Бесполезно.

– Эк оно, – озадаченно моргнул водитель. – Ну а почему эти...

– Очки.

– Очки, а не инфор?

– Я в обычном инфоре одну рябь вижу, – пояснил я. – Приходится индивидуально, на заказ делать. И платить – дорого. Он у меня дома лежит, на полке. А стекла – они дешевые.

Это была далеко не вся правда. Вернее сказать, это была не совсем правда. В чем-то это была даже и не правда вовсе.

К счастью, впереди нарисовался грозовой фронт, и водитель переключил свое внимание с моей персоны на панель управления. Повезло.

Почему повезло? Ну, ведь уже почти два часа как начался вторник, а убивать по вторникам – очень плохая примета. По крайней мере, у нас в семье. Папа, например, даже твиххилов, то есть тараканов, не разрешал по вторникам травить.

В пробку над Атлантикой мы все же попали – и потому, продремав почти час в аэробусе и еще два десятка минут в такси, к двери офиса я подошел почти что довольным. Потому и открыл ее бит-картой, а не ногой.

Ванну, массаж и спать! Ванну, массаж и спать! Если меня пустят в ванну быстро, я, пожалуй, начну считать, что для этой цивилизации не все еще потеряно.

– Привет, Гарри!

– Как добрался?

– Доброй ночи, Полли, доброй ночи, Мин, а-теперь-пожалуйста сгиньте-куда-нибудь пока-я-не-приму-ванну я крайне-опасен-для-окружающих.

Мин и Полли – это две очаровательные, черноволосые, черноглазые, умненькие почти до гениальности... и как две капли воды похожие друг на друга стервоч... э-э... девчушки семнадцати лет от роду. Хотя на самом деле одной из них всего три года. Ну, вы правильно догадались – клонирование. Правда, каждая из них утверждает, что это она решила завести себе подругу по постельным, и не только, играм. Ох уж мне эти дети – нет, чтоб ручного дракончика... то есть, я хотел сказать, ручного тираннозаврика завести.

Вот эти-то ангелочки и представляют собой лицо, мозг, ум, разум и так далее «Агентства по решению проблем “Крокнейл”». Соответственно, ваш покорный слуга является руками, ногами и прочими пригодными для набивания шишек и синяков частями этого самого агентства. Правда, бьют меня редко – рост метр пятьдесят пять и внешность четырнадцатилетнего мальчишки имеют свои преимущества... а кроме того, я умею очень артистично изображать потерю сознания. Бесчувственное тело, как правило, бьют не очень долго – это скучно и неинтересно.

Ах, да. Еще девочки иногда зовут меня в свою кровать.

– Странно, – Полли сделала вид, что принюхивается. – Меркаптаном вроде бы не пахнет. Или поразивший тебя вирус передается только при личном контакте?

– По-моему, бедняжка просто устал. – Мин всегда понимала меня как никто другой. – Гарри, что тебе принести в ванну: курительные палочки, фюль, холодный чай, Полли с новой татуировкой?

Я изобразил глубокую задумчивость.

– Холодный чай, если можно.

Разумеется, меня надули. Вместо чая пришла Полли и принесла на кончиках своих чудесных никелированных ноготков – точно-точно, больше ей спрятать эту гадость негде – какую-то стимулирующую дрянь. В итоге я выбрался из ванны через десять минут, чувствуя себя при этом отвратительно бодрым. Убить бы кого... но все еще тянулся вторник, и месть пришлось ограничить надеванием Поллиного халатика и ее же шлепанцев. В таком виде я и пополз в направлении приемной для клиентов, по совместительству и по ночам – кухню.