Внешний враг - [9]

— В Киев, — жестко сказал Гаврила, не обращая на слова хазарина никакого внимания. — Там Белоян ждет. А я потерплю.

В это мгновение он не думал о себе. Слова Белояна о значении талисмана для всей Руси жили в его душе и он не мог сравнивать свою жизнь со всеобщей пользой.

— Обязательно! — согласился Избор. — Только и ты мне не посторонний. С тобой-то как?

— А куда я денусь? — удивился киевский богатырь. — С вами пойду… Терпеть буду.

— В таком виде? — спросил Избор. Он спросил об этом так, что Гаврила понял, насколько смешной кажется воеводе такая компания. Масленников попробовал перевести все в шутку.

— Доброго Шкелета привечал, а я что хуже?

Избор, вспомнив былого соратника, улыбнулся.

— От Шкелета хоть польза была. Мертвяк мертвяком, а дрался не хуже живого. Помнишь, как год-то назад?

Гаврила даже не стал кивать.

— А нам сейчас лишний боец совсем не помеха. Путь до Киева не близкий, а остроголовые? А песиголовцы? А мразь всякая разбойничья..? Что же ты просто смотреть станешь, как нас с Исином резать начнут?

Гаврила ухватился за меч, вскочил, открывая небу клетку с талисманом, но Избор одной фразой усадил его назад.

— Ты еще подерись со мной.

Гаврила медленно уселся на место. Он-то уж лучше всех представлял, как мало он сейчас может сделать. Увидев, что тот успокоился, Избор добавил.

— Видишь, как получается. Не все хорошо, что быстро…. Да и если бы только остроголовые.

Гаврила хмуро посмотрел на него, чувствуя, что тот, все же, прав.

— А еще-то кто?

— Да сам Муря… Забыл, что ли доброхота? Нам твой кулак в дороге еще сильно понадобиться. Так, чтобы Лапку до Киева донести нам сперва тебя обустроить нужно.

Он резко провел рукой по лицу, обрывая разговор.

— Давайте думать, что с яйцом делать будем?

— Давайте выбросим! — быстро сказал Исин. — Неужто мы без него дороги не найдем? Три таких молодца-то?

— Еще чего… — ответил Избор, разглядывая подарок. — Чем выбрасывать съесть лучше…

Исин шутки не оценил.

— Вспомни кто подарил… И где. Может оно тебе сейчас руку отгрызет?

Избор покачал головой. Яйцо каталось у него на руке хрупкое и беззащитное. Стоило только посильнее сжать его пальцами… Пока Муря не понял, что его обманули его можно было не бояться.

— Муря не дурак. Зачем я ему без руки? Мы ему целые нужны, с руками, с ногами. Кто ему еще кроме нас талисман-то найдет?

Исин подумал и молча согласился. Конечно, колдун был личностью себе на уме, но вредить им сейчас у него никакого резона не было.

— Выбросить не хочешь, тогда хоть на землю положи, — предложил Исин. Что случиться после этого, он представить себе не мог и поэтому снова замолчал.

— И..? — спросил воевода. Хазарин молчал, зная не больше других.

— Может быть оно покатится? — предположил Гаврила. Исин не стал щеголять догадливостью и ничего не добавил к словам Масленникова.

— А может из него вылупится цыпленок, — сказал Избор, — и побежит в нужную сторону?

— Если ты будешь так долго держать его в своей руке, то может быть этим и кончиться, — огрызнулся хазарин. — Клади давай!

Избор взвесил яйцо в руке, прикидывая чего можно ожидать от подарка. Яйцо вело себя смирно, не дергалось, не рвалось из пальцев.

— Ну, готовы? — спросил воевода сразу всех.

— К чему?

— Ко всему! Может сейчас бежать за ним придется…

— Как бы от него не пришлось, — проворчал слегка обиженный Исин, не ждавший от колдунов ничего хорошего. — Голубевского зверя-то помните? Сперва зайчик, зайчик, а потом…. И харя и зубы.

Избор еще раз взвесил яйцо в руке, словно мысленно измерял размеры возможных неприятностей, что могли в нем таиться, и сказал.

— Ну, это-то вряд ли.

Потухший костер уже не дымил, и головешки повлажнели от выпавшей росы. Вчерашний день лишил их всего лишнего. Рядом с кострищем стоял мешок Избора и лежала куртка. Не выпуская яйца из рук богатырь с сожалением еще раз потрогал ее рукой и вынул из-под полы оба швыряльных ножа.

Во время вчерашний неразберихи его собственный меч, часть которого, чтобы одолеть дракона, он сделал такой же волшебной, как и Гаврила, а часть оставил обычной, сломалась под ногами зверя. Исин сломал свой меч, когда хотел добраться до драконьей печенки. И теперь на троих у них были только эти ножи и прозрачный меч Масленникова. Тот, глядя как воевода укладывает мешок, сказал:

— Далеко не прячь…. Понадобятся еще….

— Думаешь драться придется? — поскреб обгорелую голову Избор. Он думал о чем-то своем, переводя взгляд с Гаврилы на клетку перед ним и Масленников грустно усмехнулся.

— Вам-то точно, это меня никто не тронет. Так что не убирай далеко…

— Это точно. Все вроде при деле. Один ты бездельничаешь. Куда бы тебя приспособить?

Гаврила только покачал головой. В его душе слились два чувства. С одной стороны он ощущал свою никуда не пропавшую силу, тяжесть меча и доспехов, а с другой знал, что все это ему только кажется. Он был сном. Да! Именно сновидением — бесплотным и неопасным, под ногой которого трава не зашелестит и ветка не хрустнет…

— В дозор если только… Глаза-то смотрят, да уши… — предложил Гаврила.

— Да. Без дела шляться каждый может… Тебя бы с пользой приспособить….

Гаврила обиженно молчал.

Не дождавшись ответа, Избор вернулся к сумке. Не выпуская из рук яйца он начал перекладывать вещи там, разбираясь что же у них осталось после вчерашней ночи. В мешке было пусто — ни припасов добрых — только хлеба каравай — ни одежды, но там было главное — ковчежец с настоящим талисманом, да кувшин, что подарил Муря. Из развязанной горловины наружу свесилась веревка. Масленников смотрел на нее и что-то забрезжило в его голове. Когда Избор уже хотел затолкать ее обратно, он остановил его.