Внемлющие небесам - [16]

– Вы оскорбляете «Эру» и меня, – не очень уверенно запротестовал Томас. – Девиз издания – «Правда и Смех». Заметьте, правда – на первом месте.

– «Fiat justitia, et pereat mundus», – вполголоса произнес Макдональд.

– "Пусть обрушится мир, но восторжествует правосудие, – машинально перевел Томас. – Кто это оказал?

– Император Фердинанд. Вы слышали о нем?

– Сколько их было, этих Фердинандов?..

– Ах да, – вздохнул с облегчением Макдональд. – Ну конечно же! Джордж Томас. Автор того самого замечательного перевода «Комедии»… когда это было… десять… пятнадцать лет назад?

– Семнадцать, – подсказал Томас.

Ему не понравилось, как у него это вырвалось, но было уже поздно. Он попытался сделать вид, будто рассматривает бумаги на столе Макдональда.

– Вы не репортер, вы – поэт. Несколько лет назад вы написали роман под названием «Ад», о современных осужденных. По выразительности образов и степени воздействия на читателя он, скажу откровенно, не уступает одноименному бессмертному произведению. Судя по замыслу, это, несомненно, первый том трилогии. Неужели остальные я прозевал?

– Нет.

«У этого Макдональда просто какая-то привычка ранить своей доброжелательностью», – подумал Томас.

– Каждый должен обладать в достаточной степени разумом, дабы вовремя признать свое поражение и заняться чем-либо другим, где имеются шансы на успех. И остаться уверенным в себе и собственной правоте, ведь нужно выстоять – назло всем разочарованиям и необратимому, безжалостному ходу времени.

«Вот стоят здесь друг против друга двое – один постарше, но, впрочем, еще не старик, а другой – помоложе, хотя уже и не юнец. И прекрасно понимают друг друга», – думал Томас.

«Вначале талантливый лингвист, затем – посредственный инженер-электрик, он будто специально создан для Программы. И присоединился к ней двадцать один год назад. Уже через пять лет назначен директором. Говорят, у него красавица жена, хотя, помнится, с женитьбой связано что-то скандальное. Он так и состарился, вслушиваясь в неслышимые голоса. А что сказать о Джордже Томасе, поэте и романисте, – слишком рано познавшем вкус славы и еще в молодости сделавшим открытие: успех может стать едва ли не обратной стороной поражения, и слава, подобно смерти, приманивает разных шакалов, пожирающих твои время и талант…»

– Как раз об этом я сейчас и пишу, – сообщил Томас.

– Я так и думал, – проговорил Макдональд. – Ну, и как, удается попадать в унисон с правдой?

– Временами. Но я не об этом. У меня хорошая память, а правда не всегда выглядит такой, как нам хотелось бы. Пишу я главным образом ради успокоения духа юристов «Эры», специализирующихся на делах о диффамации.

– Работаете по специальности.

– Вы имеете в виду журналистику?

– Нет, похоронное ремесло.

– «Везде вокруг себя я вижу смерть».

– Я вижу жизнь.

– Отчаянье.

– Надежду. L'arnor che muove il sole e l'altro stelle [Любовь, что движет Солнце и светила – Данте, «Божественная комедия», Рай].

«Он думает, я по-прежнему сижу в аду, – размышлял Томас. – Ибо не завершил еще своего „ада“, а он находится в раю. Ловкий тип, и раскусил он меня быстрее, чем следовало ожидать».

– Lasciate ogni speranza voi ch'entrate!

* [Оставь надежду, всяк сюда входящий – Данте, «Божественная комедия», Ад]

– Мы понимаем друг друга, – сообщил Томас. – Эта Программа жива надеждой и верой…

– И еще – статистической вероятностью.

Томас ощущал, как у живота, пристегнутый к поясу брюк, неслышно шумит магнитофон.

– Это просто другое название веры. А по прошествии более чем пятидесяти лет статистическая вероятность уменьшается. Возможно, именно этому и посвящу мою будущую статью.

– Пятьдесят лет – лишь мгновение, не более чем взмах ресниц на лике божества.

– Пятьдесят лет – это срок активной профессиональной жизни человека. Вы отдали всему этому большую часть своей жизни. Я и не сомневался, без боя вы сдаваться не собираетесь, только вот ничего из этого сопротивления не выйдет. Ну так как, вы со мной станете воевать или все-таки предпочтете сотрудничество?

– Что бы такое вам показать, дабы ваше мнение изменилось?

– Буду откровенен с вами. Надеюсь, и вы со мной тоже. Я вряд ли смогу изменить свое мнение, и не потому, что не привык пересматривать свои взгляды, просто, скорее всего, вы не располагаете чем-то, способным меня убедить. Как профессиональный репортер я стою на позициях скептицизма, и Программа для меня – самое длительное в истории человечества надувательство. Поколебать мое мнение могло бы лишь послание.

– Из редакции или с небес?

– С другой планеты. Ведь главное в этой Программе – именно послание, не так ли?

Макдональд вздохнул.

– Да, речь идет именно об этом. Возможно, мы и договорились бы.

– А знаете, что случается с теми, кто заключает сделку с дьяволом?

– Рискну утверждать, вы вовсе не дьявол, а только его адвокат. Вы, как и все, – просто с головой ушли в собственные опасения, надежды и стремления, погрузились в жажду открытия и поиски истины, с тем чтобы сразу же всем ее раскрыть.

– «Что есть истина»? – насмешливо спросил Пилат"…

– «И не дождался ответа».

* [Фр.Бэкон «Об истине» («Of Truth»)]

– А мы дождемся. Наша договоренность будет основываться на вашей доброй воле в стремлении достичь желаемого. Мы станем помогать вашему расследованию лишь в том случае, если вы намерены выслушать наш рассказ, и не станете при этом затыкать ушей. А также, если вы намерены увидеть все, не пытаясь закрывать глаз.