Внедрение - [27]

— Премного благодарен, Сэм.

Фраза насчет автокатастрофы показалась ему двусмысленной.

— Я думаю, Лайонел может присмотреть за твоими детьми, пока ты будешь находиться в Штатах, — как ни в чем не бывало продолжало начальство. — Ты станешь нашим представителем в делегации встречающих — так что держи марку.

Цвинглер улыбнулся:

— Среди пришельцев наверняка могут оказаться и профессиональные лингвисты, ваши коллеги, Крис.

— Если только это окажется не робот.

— Кстати, мы по-прежнему продолжаем получать радиоволны, записанные задом наперед. Перед самым моим отбытием из Штатов это был фильм ужасов — про вампиров…

— Может быть, нашим инопланетянам не чуждо чувство юмора…

Цвинглер с кислой гримасой покачал головой.

— Сомневаюсь, что дело в этом. Ведь им незнаком культурный контекст. Бейсбол, стриптиз, вампиры — не все ли им едино? Между прочим, как у вас со здоровьем?

— То есть?

— Возможно, потребуется запустить вас в космос как первого лингвиста-космонавта, кто знает? — Рубиновые луны окончательно разыгрались, точно взрываясь светом изнутри.

— Такая морковка, — подал голос Сэм, — подымет и самого ленивого ослика, не правда ли, Крис?

— Да, но, как и всякая приманка, может оказаться пустышкой, — резонно заметил Соул.

За спиной американца пустой видеоэкран взывал к вниманию Соула. Видья беспощадно терзал крохотную куколку — выковыривая «дочку» из той, что была последней и неделимой, меньше которой уже не было ничего. А над головами, сквозь обрамленную неоновыми трубками стеклянную крышу, чернел космос.

А где-то высоко-высоко, далеко за лунной орбитой, еще неведомое звездное племя отбрасывало электромагнитный сор Земли обратно на Землю — все эти пустые бутылки и презервативы видеоэры, стриптиз-шоу, всех этих киношных вампиров, наводняющих экраны в те ночные глухие часы, когда лишь гангстеры и наркоманы населяют пустынные улицы и подворотни. И неистовый радиовопль несется по звездным тропам, сбрасывая обороты по мере своего приближения…

ГЛАВА ШЕСТАЯ

— А ты знаешь эту змею в колоде и змея в камне, Пи-эр?

— Да, я знаю их.

— Ты правильно знаешь, это — мужчина и женщина. И они захотели заняться любовью. Чтобы зачать людей шемахоя. Колода и камень возлегли рядом.

— И камень при этом лежал на колоде? — отважился предположить я, имея при этом в виду лишь законное положение головы на туловище.

Кайяпи брезгливо потряс головой, не на шутку огорченный моей непонятливостью.

— Как шемахоя занимаются любовью, Пи-эр? Мы же лежим бок о бок — так, чтобы семя пролилось на почву, а не на бедра. Так вот, слушай меня внимательно, Пи-эр. Не строй собственных догадок, а то ты никогда не узнаешь шемахоя.

«Опять эта «миссионерская поза»!» — пронеслось у меня в голове. Вот она, академия секса! Ошибочка вышла.

Я поспешил принести извинения за бестактность, в ответ на которые Кайяпи буркнул нечто невразумительное и продолжал:

— Змея в колоде и змей в камне захотели возлечь вместе. Однако они не могли выйти из колоды и камня наружу, потому что тогда камень и колода не пустили бы их назад. Камень и колода только и ждали случая опорожниться. И второй раз они не дали бы сыграть с собой такую шутку. Поэтому двум змеям ничего не оставалось, как только совокупляться наполовину. При этом они пролили очень много семени. Из того семени, что попало в колоду, родилось племя шемахоя. А из того семени, что пролилось на землю, родилось… что — как ты думаешь?

Я принял самый глубокомысленный вид, какой только мог себе позволить в данной ситуации.

— Уж не мака-и ли вырос на этом месте, Кайяпи?

Он засверкал широкой белозубой улыбкой, дружелюбно протянул руку и похлопал меня по плечу, много-много раз.

Вполне вероятно, что из другого мифа я мог бы и сам узнать, как камни, птицы, растения и все прочее в джунглях зародилось от спермы, пролитой на землю в ночное время, — и «нечистот» шемахоя, которыми они удобряли свой мака-и. До чего же утонченна — и в то же время логична — культура индейцев!

И, тем не менее, на взгляд европейца она представляет собой неразрешимую головоломку.

Мне не хотелось так скоро разочаровывать Кайяпи, после того как я проявил некоторые проблески интеллекта, так что расспросы об остальном пришлось отложить до лучших времен: особенно меня интересовала женщина в табуированной хижине, беременная и в то же время принимающая внедряющий наркотик.

— Пи-эр, — задумчиво пробормотал Кайяпи, — мне кажется, теперь ты готов принять мака-и, так, чтобы птицы из твоей головы потом нашли бы дорогу домой. Но им трудно будет отыскать путь домой, если ты не сможешь позвать их обратно на языке шемахоя.

— Я учусь, Кайяпи. Я должен учиться быстро. Сегодня вода поднялась еще выше.

Он не придал моим словам никакого значения. Плевать он хотел на это наводнение.

— Подумаешь! А я вот еще воды добавлю — смотри.

Я добросовестно посмотрел, как Кайяпи «добавляет воды».

Однако по-настоящему все еще не видел — как видят они.

Нынешней ночью в мой гамак забралась девушка-индианка.

— Кайяпи прислал меня, — прошептала она. — К караиба, который чуть-чуть шемахоя.

Я стал лопотать что-то на шемахоя, но она просунула мне в рот два пальца и мягко ухватила за язык. Тут я вспомнил ошибку, которую допустили в свое время колода и камень, и использовал язык несколько иначе — пытаясь вытолкнуть ее пальцы изо рта. При этом она хихикала. В сумраке, царившем внутри хижины, нельзя было толком разглядеть ни лица, ни фигуры, но по смеху и нежным прикосновениям я мог определить, что моя незваная гостья молода.