ВМЭН - [90]

— Простите, — прошептал Летрезен, и его отец вздрогнул. Мать обернулась, но никого не увидела. Летрезен постарался запомнить их такими — прекрасными и любимыми.

Они крепко обнялись и так и застыли, когда облако тумана накрыло город. Когда же серая волна воздуха рассеялась, растворившись над водами океана, в городе уже не осталось жизни. От них не осталось даже праха.

— Простите… — повторил Летрезен, открывая глаза. И делая первый шаг со скалы, он уже знал, что теперь его ничто не удерживает на этой земле. Перед ним открывался огромный мир, ждущий великих открытий и свершений.

Волосы юноши растрепал ветер, а облака продолжили свой равнодушный путь по небесам…

***

Летрезен покачал головой, отгоняя нахлынувшие воспоминания. Почему именно сейчас всплыли из памяти события почти тысячелетней давности? Воспоминания настолько старые, что уже давно должны были выцвести и забыться, оставив после себя лишь факт того, что когда-то двенадцатилетний Летрезен покинул свой родной город, принеся его в жертву ради собственного величия. Почему же сейчас картина опустошения встала так ярко перед глазами? Быть может это некий знак? Символ того, что за всё когда-то придётся платить, и теперь время настало?

Что ж, если жизнь продолжает давить и наваливаться, стоит ли этому удивляться? Время безжалостно к своим рабам. Но при этом оно и благоволит всем, кто ценит жизнь.

Как странно порой распоряжаются своей жизнью живые существа. Эльфы, к примеру. Их век очень долог, и за этот срок они обретают ни с чем не сравнимый жизненный опыт, набираются знаний, укрепляют уверенность в своих силах. Но при этом их разум окутывает меланхоличная тоска. А когда неожиданно случается нечто из ряда вон выходящее, в эльфийской среде начинается массовая истерика. И куда только исчезает весь накопленный опыт?! Стоит только произойти несчастью, как рушится привычный мир, и знания уступают место отчаянью. Так было почти пять лет назад, когда случилась страшная война с людьми, а в огромном пожаре в Камии погибло свыше миллиона эльфов — почти четверть населения страны.

Эльфиский Союз покорился воле людей. Воле тех, на кого смотрели свысока, презрительно и надменно, с эфемерным безразличием. Воле тех, кто любил жизнь, кто спешил жить — ведь век людей несравнимо короче, чем у более совершенных существ.

Люди пришли на эти земли и основали свои города. Они перестроили мир эльфов на свой лад. Конечно, с их приходом исчезла преступность, болезни, нищета. Они принесли с собой технологии, и не прятали их от остальных — наоборот, делились, пусть и под строгим присмотром, контролируя каждый приносимый в дар элемент своей цивилизации. Но в этом их даре была сила, способная осуществить давнюю мечту Великих народов — объединить всех жителей планеты, сделать их равными. И пусть Союз теперь находился в статусе покорённой державы, угнетённые несчастьями эльфы приняли новый порядок почти с радостью.

С прочими народами всё обстояло несколько сложнее. Людям так и не удалось захватить столицу Ковиата, однако гномы и сами открыли им ворота. Воинственные карлики понимали, что обречены. Их территория стала сырьевой базой Новой Астии. Взамен люди дали гномам свет, полёт, генетику. И гномы смирились.

В стране хоббитов всего за год выросли коттеджи, отели, спортивные площадки. На побережье открылось сразу пять курортов, и само положение хоббитов больше походило на рабство. Их использовали как прислужников, и эта раса начала путь к своему медленному угасанию. Все пороки людей обратились именно против них — как против самых слабых и беспомощных.

Труднее всего посланцам Астии пришлось в Сегроне. Эта страна оказала захватчикам самое яростное сопротивление, и хоть, в конце концов, была покорена, восстания на её территории не прекращались по сей день. Многие миролюбивые орки всё-таки сдались на милость победителям, однако значительное их число выступило против новой власти. Страна разделилась на две части — западный Бер-рон и восточный Лин-рон. Бер-рон — оплот сопротивления — занимал лишь четверть территории бывшего Сегрона. Столица бывшего царства — Аладэй — осталась в Лин-роне.

Так уж случилось, что люди не захотели марать руки и выступать с оружием против непокорённых орков. Вместо этого они приказали оставшимся вооружённым силам эльфов и гномов наказать повстанцев. И теперь в западном Сегроне сложилась возмутительнейшая ситуация. Бывшие союзники должны были драться друг с другом.

В знак благосклонности люди позволили содержать эльфам вооружённые силы, но не более десяти тысяч воинов. У гномов было примерно столько же.

В построившейся перед ними на равнинах Бер-рона армии орков едва ли насчитывалось шесть-восемь тысяч солдат. И все вооружены из рук вон плохо. На пятерых ополченцев приходилось по одному опытному ветерану, участвовавшему в последней кампании. У них не было ни единого шанса победить.

Летрезен хмуро окинул взглядом вражеское войско и приказал начать сближение. В центре, как и в прошлую кампанию, привычно встали гномы. Эльфы на флангах. Войска построились глубоким порядком, чтобы выровнять боевые линии с линией противника. Однако неравенство сил от этого стало только более очевидным.