Влюбленный - [13]

Однажды возвращаюсь в подвал, а в нем полно военнопленных. Появилось и сено. Ребята нагребли мне целую гору, и я легла на нее, как на перину. Засыпая, я слышала, как пленные горячо обсуждали события на фронте. Говорили, что скоро пойдет наступление по всему Донцу.

Утром пленных увезли. вечером привезли новых. как я узнала, пленных отправляли на передовую, чтобы они из‑под огня вытаскивали раненых и убитых фашистов. там пленные и находили свою могилу.

Пленных кормили супом из сушеной картошки. Они вылавливали из супа маленькие горошинки и картофелинки и приносили мне.

Как‑то петро, тот, что выслуживался перед немцами, заметил, что во время обеда пленные уносят хлеб в пилотках.

— Уж не для шлюхи ли? Не давайте ей ничего! Пусть учится жить!

Пленные цыкнули на Петра:

— Ты полегче! Не видно по ней, чтобы шлюхой была.

— Да она…

— Можешь не рассказывать, иди, сами разберемся.

В жандармерии было две категории военнопленных: те, что работали там постоянно (Петро в их числе), и временные, которых на следующий день по прибытии отправляли на передовую.

Однажды вечером, после работы, я вернулась в подвал, наполненный группой военнопленных. Я поздоровалась. Вижу, один парень пристально на меня смотрит. Потом подошел.

— Ты… говоришь, тебя Катей зовут?

— Да.

— Откуда ты?

Я Сказала.

— А у тебя нет брата Василия?

— Нет.

Вижу, парень волнуется.

— Катя, — сказал он, — ведь ты же моя сестра. Я Василий, твой брат. Разве ты не помнишь Киев, детдом? Мы там вместе были. А КОГДА тебе было восемь лет, тебя куда‑то увезли. У тебя что‑то с ногами было, очень болели. Помнишь?

Василий смотрел на меня с таким горячим чувством, что я не знала, как возразить.

— Вася, я же не похожа на твою сестру.

— Да что ты! Не похожа… Вылитая мама. Глаза, брови… И высокая, как мама. Все мамино.

— Правда?

— Одно лицо! И возраст совпадает. Я тебя так долго искал, Катя.

Друзья василия делали мне знаки, чтоб я не спорила, — очень уж Парень переживал разлуку с сестрой.

Всю Ночь мы с василием разговаривали. он заботливо подмащивал сено, поглаживая мои разбитые в кровь ноги. Спи, Катенька, отдыхай, — шептал он. — Ты знаешь, Завтра я достану тебе свежую газету. обязательно достану. и хлеба. Я Тебе много хлеба принесу. Я Постараюсь…

К утру уснули. Василия с пленными увели рано, я и не слышала. В подвале оставались только раненые. Один из них сказал мне, что Василий достанет, что обещал: подбирая убитых, пленные находят и хлеб, и конфеты, и советские газеты.

— Василий ужасно переживает плен, — сказал пожилой пленный. — Он Смелый и хороший парень. не спорь с ним, дорогая, пусть думает, что ты его сестра. это помогает ему перенести горе. А Потом, когда война кончится, объяснишь ему. Потом Скажешь правду…

Весь день меня тревожила встреча с Василием.

Поздно вечером я вернулась в подвал. пленных было вполовину меньше, чем вчера. поступили и новенькие.

Но «брата» среди них не было. Я забеспокоилась. Поздно ночью в подвал доставили новую группу пленных.

— Есть среди вас Катя? — спросил один.

Я вскочила с места:

Да! Да!

Пленный подошел ко мне, протянул сверток и сквозь слезы сказал:

— Это передал тебе твой брат Василий. Мы подбирали мертвых немцев, и когда уже собирались уходить…

Пленный прервал рассказ, стараясь справиться с волнением.

Я стояла как парализованная.

— Василию оторвало ноги. Мы подбежали… Он просил, чтобы

Мы добили его… Он Дал нам этот сверток и сказал: «передайте сестричке кате — я нашел ее. Я Нашел ее. она в подвале жандармерии». Мы У немцев попросили забрать василия. Но Нас погнали. Он все время звал: «Катя! Катя!..»

Мы Развернули сверток.

Там была четвертая часть газеты «известия» — страница сообщений с фронтов, четыре галеты и два кусочка черствого хлеба.

Я Разрыдалась, упав на пол.

Пленные обступили меня.

— Катюша, мы отомстим за него! — говорили они. — Сыну своему обязательно расскажи о величии души этого прекрасного юноши.

Сколько бы я ни читал эти строки, они неизменно трогают меня. Есть простота человеческих поступков, которые бьют прямо в сердце. Не знаю, смогли ли отомстить за Василия его друзья (большинство из них погибло), но наказ рассказать сыну о «брате» Василии мама выполнила. Кроме того, после войны она разыскала детдом в Киеве, в котором воспитывался Василий, поехала туда, рассказала детдомовцам о последних днях героя. Ребята сами изготовили мемориальную доску и повесили ее в школе. До последних своих дней мама помнила о Василии, о четвертушке газеты «Известия», четырех галетах и двух кусочках черствого хлеба.

…Однажды в подвале появились двое: раненый танкист и женщина лет сорока пяти. Женщина сказала, что подралась с полицаем из‑за своей коровы. Она была зла на полицаев, но со временем зло растеряла и сидела в своем углу, недовольная жизнью вообще.

У Ванюши — так звали раненого танкиста — была глубокая рана на ноге. Он разорвал свою нижнюю рубаху и попросил меня перевязать его.

— Ты знаешь, Катюша, — говорил он, пока я возилась с раной, — у нас есть «катюши», которые до Берлина достанут, до самого Гитлера. Ни за что им не победить нас!

Ванюша показал удостоверение.

— Видишь, я сержант. От немцев спрятал. У меня жена есть, двое детей. Мама старенькая. Я их очень люблю. Катюша, напиши жене, что я духом не пал. Меня ведь расстрелять могут… Нет, я не сдамся. Я хочу на Берлин идти, бить их, гадов!