Влюбленный халиф - [5]

Однако он твердо знал, что волшебство ее аромата именно в том, что в жемчужный флакон придворный маг налил настойку гардении и цветков сакуры, собранных ровно год назад, в тот день, когда императорские сады покрылись бело-розовыми цветами.

Девушка взяла себя в руки. «Ну что ж, если нельзя отказаться от всей этой суеты, значит, будемиграть в Ледяную Принцессу». Так было в далеком детстве: обидевшись на какое-то наказание, малышка Будур становилась Ледяной Принцессой — печальной, неразговорчивой. Она даже двигалась медленно, словно ее и в самом деле заморозили суровые ветры. Теперь эта старая игра показалась ей настоящим спасением от докучливых женихов, которых наверняка ее заботливые родители собрали в изобилии.

«Эх, малышка, — подумал Мераб, — если бы мы всегда могли делать только то, что нам хочется…»

Книга затягивала. Собственно, это уже была не книга — кремово-желтые страницы, тяжелый переплет, медные застежки, — а окно в иной мир, мир новых запахов, новых голосов, новых красок и — о Аллах! — конечно, чувств и мыслей новых друзей.

«Ну почему они не могут позволить мне жить, как раньше? Почему я должна выбирать себе в мужья какого-то неизвестного, наверняка надутого и глупого принца? Почему я не могу подождать до тех пор, пока не встречу своего единственного?» В душе Ситт Будур начал закипать гнев, но… И из покоев уже вышла Ледяная Принцесса. Шаги ее были легки, за ней, казалось, и в самом деле растекается в теплых сумерках шлейф холода.

Ситт Будур ступила на террасу как раз в тот момент, когда любимые музыкальные инструменты ее матери, кото и сямисэн, заиграли гимн в честь первого цветения. Нежные, тающие в вечерних сумерках звуки словно поднимали принцессу над полом. Будур показалось, что вслед за замирающими звуками уносится ввысь и ее душа.

Но уже через мгновение звуки дуэта растворились в мощном звучании церемониального оркестра. Это зазвучала Кагура — музыкальное подношение, призванное умилостивить божество, приносящее весну на острова Канагавы. Грубоватая и вычурная, Кагура издревле входила в ритуал поклонения императорского двора.

Раньше Ситт Будур видела в этих древних традициях своеобразную красоту, достойную столетий, в течение которых благородный род Фудзивара правил прекрасной страной Канагавой. Но сейчас звуки безжалостно впивались ей в уши, доставляя жестокую боль.

Слезы выступили на глазах девушки. Она мечтала только о том мгновении, когда сможет сбежать с этой ярко освещенной террасы в самом сердце императорского сада, спрятаться в темноте и тишине собственных покоев.

Даже голос матери, самый нежный и любимый голос на свете, приносил Будур невыносимые страдания.

— Что с тобой, девочка? — вполголоса спросила Комати.

Ситт Будур лишь отрицательно покачала головой. Она хотела сказать, что все в порядке, но не могла найти сил произнести хоть слово.

— Тебе нездоровится? Призвать лекаря?

У Будур хватило сил вымолвить:

— Все в порядке, мама.

«Аллах всесильный, как бы мне хотелось, чтобы ты увидела сейчас меня, прекраснейшая! Ведь я здесь, стою рядом с тобой на этом помосте. Ты бы почувствовала мое плечо, поняла, что мне можно будет потом, после церемонии, пожаловаться на твердые узкие гэта, на плотно затянутый пояс оби, на то, что тебя никто не может понять… Клянусь собственной жизнью, я бы тебя понял!»

Императрица Комати посмотрела на мужа. Если бы тот повернул голову в сторону семьи, он бы увидел обеспокоенность на лице жены. Но ритуал предписывал смотреть поверх голов гостей в темнеющее небо. А император всегда (ну, или почти всегда) был приверженцем традиций. Вот потому он ждал, когда отзвенит последняя нота, чтобы поприветствовать гостей и начать празднование.

Ситт Будур тоже посмотрела на отца. И поняла, что ей предстоит выдержать все до конца.

Оркестр отзвучал. Над садом повисла тишина — все ждали слов императора. Они тоже были традиционными. Такэтори повторял их уже множество раз, но сегодня решил изменить привычный ход вещей.

— Радостен вечер праздника сакуры! Ждет нас много добрых дней от сего дня! Как в цветении сакуры видим мы возрождение сил природы, так на сегодняшнем празднике мы станем свидетелями рождения новой ветви императорского древа! Ибо наступил год, когда нашей дочери, Несравненной Красоте Ситт Будур, исполнится семнадцать. Древняя традиция говорит, что дочь императорского дома в этот год выбирает себе жениха. Пусть же силы просыпающейся природы подарят нашей дочери зрение, обостренное любовью!

Ропот пробежал среди гостей. Холодная рука сжала сердце Будур. «О, мой отец! Я последую традиции! Но мое послушание тебя не обрадует».

Ситт Будур кивнула — драгоценные камни в прическе девушки сверкнули недобрым блеском.

Легкие лакированные гэта застучали по доскам помоста, драгоценное фурисоде, расшитое, как велит обычай, цветками сакуры, отразило сотни язычков пламени. Принцесса подошла к отцу, поклонилась ему и повернулась к гостям. Улыбка на лице императрицы Комати увяла, когда она увидела выражение глаз дочери. Но останавливать девушку было поздно: традиция предписывала принцессе сказать свое слово. И Комати поняла, что дочь не пойдет против традиций, но ее послушание станет куда страшнее неповиновения…