Влюбленный герцог - [85]

— Ну, второй по старшинству — это лорд Джек, но о нем в приличном обществе говорить не принято. — Лиззи украдкой оглянулась. — Дело в том, что он паршивая овца в стаде.

— Он что, и вправду джентльмен удачи? — шепотом спросила Бел.

— Я бы не стала его выгораживать, но у него доброе сердце, мисс Гамильтон.

— А почему лорд Джек стал пиратом?

Они и не заметили, что Джасинда стоит у них за спиной и внимательно прислушивается к разговору.

— Потому что он захотел восстать против папы, который был к нему жесток, — заявила девушка. — Дело в том, что мой папа не был ему папой. Только мы с Робертом настоящие Найты, Роберт — наследник, Джек про запас, а я — плод супружеского примирения.

Бел изумленно смотрела на Джасинду.

— Ничего страшного. Я ничего не имею против того, чтобы рассказать вам правду о моей семье, дражайшая мисс Гамильтон. Теперь вы тоже член нашей семьи. — Она обняла Бел, когда та подошла к ней, потом засмеялась и крутанулась на камне. — Все знают, что у моей мамочки была куча любовников — и у меня тоже будут, когда я вырасту.

— Джасинда! — ошеломленно воскликнула Бел. Девушка пожала плечами и небрежно отмахнулась.

— Единственный, кого любил папа, — это Роберт.

Сначала Бел хотела отчитать девицу, но потом решила, что Джасинда делает это нарочно — она хочет увидеть реакцию Бел.

— Нет ничего необычного в том, что мужчина все свое внимание отдает наследнику, пренебрегая другими детьми.

— Папа умер как раз перед тем, как я родилась, так что мне не известно, какие у него были причины, но вы должны согласиться, что это не очень-то хорошо с его стороны. Я знаю только то, что в один прекрасный день Джек почувствовал, что сыт всем этим по горло, бросил Оксфорд и ушел в море. За Джеком идут наши близнецы, Демьен и Люсьен.

— Они необыкновенно красивы, — мечтательно прошептала Лиззи.

— Не могу удержаться и не сказать вам, что Демьен — полковник от инфантерии и настоящий герой, — гордо сообщила Джасинда. — Однажды в бою он завладел французским знаменем. Офицеры его полка сделали для него точно такое же, и теперь оно висит в Найт-Хаусе.

— А, да, я его видела, — сказала заинтересованная Бел. — А Люсьен?

— Нам, в общем, не полагается знать, где он находится, — начала Лиззи.

— Но теперь, когда война кончилась, я думаю, не имеет значения, если мы вам расскажем! — И Джасинда посмотрела на Бел с озорной усмешкой. — Люсьен в Париже. Он шпион!

— Следит за офицерами, — поправила ее Лиззи, но Джасинда фыркнула, услышав эту нейтральную формулировку.

— Неужели шпион? — изумленно воскликнула Бел.

— Да, но не говорите об этом никому. Считается, что он занимается археологическими раскопками в Египте по поручению Королевского общества.

— Почему же?

— Так объясняют, почему его нет ни в Англии, ни в действующих войсках. Бедный Люсьен, он, наверное, предпочел бы и вправду стать археологом, но вынужден исполнять свой долг. Сначала он поступил в армию вместе с Демьеном — его заставили делать чертежи оружия и работать с военными инженерами, — но это сделало его несчастным. Он терпеть не может кому-то подчиняться.

— Лорд Люсьен — джентльмен-ученый, мисс Гамильтон, — заявила Лиззи со знанием дела. — Все говорят, что он очень талантлив.

— Вам виднее, Лиззи. Видит Бог, я никогда не понимала ни слова из того, что он говорит. — Внезапно Джасинда захныкала: — Я проголодалась.

— Ну что ж, завтрак вас ждет, — сказала Бел, весело улыбаясь. Она чувствовала себя неловко от откровенных высказываний Джасинды о том, что, став взрослой, та заведет себе кучу любовников. Пусть даже девушка сказала это для форсу, как то свойственно юности, — все равно это нехорошо.

Они с удовольствием уплетали ветчину, сыр и фрукты. Бел испытующе посмотрела на проказливое личико Джасинды.

— Расскажите о вашей матушке, Джасинда. Вы ее помните?

— Немного. Она была очень красивой, умной и бесстрашной, — вздохнула девушка, печально глядя на пенистую реку. — Ей завидовали, а многие и ненавидели ее, потому что ей было тесно в той маленькой клетке, в которой, по мнению общества, она должна была находиться.

Лиззи смущенно посмотрела на Бел:

— Роберт стыдится нашей матери, но только потому, что папа нарочно настроил его против нее.

Бел нахмурила брови:

— Это действительно так?

— Алек говорит, что да, — пожала плечами Джасинда. В ее темных глазах плескалась грусть. — Роберт даже не позволяет мне расспрашивать о маме, хотя он самый старший из нас и лучше всех ее знает. Это неправильно. Люди говорят о ее любовниках, салонах и скандалах, но разве вы что-нибудь слышали о том, как она умерла, мисс Гамильтон?

Бел покачала головой, сомневаясь, сможет ли она вынести это признание. Свежее, красивое личико Джасинды помрачнело.

— Во время Террора наша мать установила контакт с французскими эмигрантами. Она получила письмо от своей закадычной подруги, виконтессы де Тюренн, с которой они вместе учились в Сорбонне. Эта дама умоляла маму увезти ее детей из Франции. Ее муж, виконт, к тому времени был уже растерзан толпой. Рискуя жизнью, мама отправилась в Париж и с тех пор помогала детям аристократов перебраться в Англию. В последующие годы она несколько раз ездила во Францию и всякий раз возвращалась с детьми из знатных семей. Хотя якобинцы в конце концов отказались от гильотины, эмигранты по-прежнему считались предателями Франции, и тот, кто им помогал спастись, преследовался властями. Маму арестовали осенью 1799 года, в последние месяцы Директории. Ее обвинили в том, что она агент роялистов и английская шпионка. Потом ее поставили перед взводом стрелков и расстреляли.