Влюбленная в море - [25]

Сначала Родни продолжал злиться на нее и разговаривал с ней только по необходимости, и то в присутствии других людей, в самой официальной манере, но постепенно сделалось невозможным не перейти на несколько более дружеский тон. Она единственная из всех разделяла трапезу капитана, что традиционно считалось привилегией почетного гостя. Завтракала Лизбет в каюте тем, что приносил ей на подносе Хэпли, но обедала и ужинала наедине с Родни, если только он не приглашал присоединиться к ним какого-нибудь офицера.

Сначала они сидели молча, потом, поскольку разговаривать больше было не с кем, Родни начал разговаривать с Лизбет. Она прекрасно понимала, что вряд ли пользуется его особым доверием. Чаще всего Родни просто размышлял вслух, и предмет, выбранный им, касался преимущественно повседневных дел, связанных с управлением кораблем. И все же Лизбет была благодарна ему за это маленькое снисхождение.

Лизбет поняла, что он находится в постоянном страхе, как бы не раскрылся ее секрет, и потому избегала бывать в обществе офицеров и вообще на виду. Она гуляла по юту или просто сидела в сторонке на солнце, когда чувствовала, что ее присутствие нежелательно. Ее явное стремление к одиночеству заставляло и офицеров сторониться ее, хотя когда ей поневоле приходилось общаться с ними, они вели себя дружелюбно и, насколько Лизбет могла судить, ни о чем не подозревали.

Сначала, пока Родни сердито молчал, она держалась скромно и напускала на себя покаянный вид, но, когда он начал с ней разговаривать и позволил ей отвечать ему, Лизбет стало трудно усмирять свой веселый нрав. Она искренне жалела, что рассердила его, поскольку общение могло бы приносить им удовольствие. Ведь они беседовали непринужденно и дружески в его первое утро в Камфилде, когда Лизбет увидела погруженного в раздумье Родни, бредущего через парк.

Однажды Лизбет настолько забылась, что после обеда в неярко освещенной фонарем кают-компании осмелилась пофлиртовать с ним.

— Что легче — подчинить себе корабль или женщину? — спросила она дерзко.

Он улыбнулся, и его глаза остановились на ней с тем же выражением, которое в Камфилде одновременно испугало ее и привело в восторг. Это выражение появилось на его лице в то утро у озера, когда она поняла, что он снова захотел поцеловать ее.

— И то и другое весьма увлекательно, — ответил Родни. — Но, конечно, все зависит от того, что за корабль и что за женщина.

— Но вы уверены, что способны приручить обоих? — поддразнила она его.

— Да, уверен, а вы сомневаетесь во мне?

— Если и так, то что?

— Возможно, наступит день, и я докажу вам обратное.

На секунду их взгляды встретились, и оба испытали некоторое удивление от того, что им вдруг открылось друг в друге. Затем, негромко чертыхнувшись, Родни с усилием оторвал от нее взгляд и, сердито позвонив в колокольчик, потребовал еще вина.

По мере того, как путешествие продолжалось, Лизбет начинала понимать, что Родни находится в постоянном напряжении и что ему полезно хотя бы на короткое время забывать о тяжком грузе лежавшей на нем ответственности. Ей казалось, что он чувствует себя обязанным играть роль безупречного капитана, не знающего сомнений и страха, твердой рукой неуклонно ведущего корабль к успеху. И сейчас это тоже было частью его роли — выйти твердой и ровной походкой на палубу, где все напряженно всматривались вперед, пытаясь разглядеть берег.

— Наконец-то, сэр! — воскликнул Гэдстон по-мальчишески пронзительным от волнения голосом. Это было его первое плавание, каждое мгновение которого доставляло огромное наслаждение.

— То, что вы видите, это остров Доминика, мастер Гэдстон, — сдержанно ответил Родни. — Но прежде чем мы пришвартуемся, нам еще многое надлежит сделать. Приготовьтесь к тому, чтобы наполнить бочки пресной водой. Разворачивайте корабль по ветру, мастер Бакстер, если, конечно, вы уже нагляделись на этот самый обыкновенный остров.

Сарказм Родни заставил всех включиться в лихорадочную деятельность. Лизбет незаметно поглядела на него краешком глаза. На его шее дрожала маленькая голубая жилка, а тревожный блеск глаз явно противоречил наигранному спокойствию тона. Конечно же он волновался не меньше остальных. Перед ними находилась дверь в приключение, которое или прославит его, или погубит.

Лизбет вдруг захотелось взять его под руку, сказать, что она понимает его и восхищается усилиями, которые он прикладывает, чтобы казаться спокойным и невозмутимым. Но вместо этого она отошла в сторонку, чтобы Родни не заметил ее и не вспомнил, насколько ее присутствие его раздражает.

Кроме того, сегодня Родни был зол на нее еще и по другому поводу. Прошлая ночь выдалась особенно душной, и Лизбет не могла спать. Она не стала дожидаться, пока Хэпли принесет ей завтрак, покинула каюту до того, как пробило восемь склянок, и вышла на палубу, на несколько минут опередив самого Родни. Она не знала морских обычаев, и вопрос мастера Барлоу «Тоже хотите поглядеть, сэр?» застал ее врасплох.

Тут же засвистели боцманские дудки.

— Свистать всех наверх! — крикнул старший матрос с главной палубы, снизу начали выскакивать матросы, а Родни застыл у поручней с каменным лицом. Что-то в его облике и в выжидающих позах матросов заставило Лизбет пожалеть, что она оставила свою каюту. Но чтобы сейчас покинуть ют, ей пришлось бы протискиваться мимо Родни. Она вынуждена была остаться и смотреть, как помощники боцмана привязывают обнаженного до пояса матроса к канату. Затем раздалась барабанная дробь.