Влюбленная в море - [11]

— Мы должны еще раз увидеться наедине, — сказал он. — Могли бы мы встретиться в парке или в доме, где нам никто не помешает, чтобы я сказал вам о своей любви и о счастье, которое нас ожидает?

Она отстранилась с неторопливой грацией, которая присутствовала в каждом ее движении.

— Нам пора вернуться в дом, — сказала она. — Вас ждет завтрак, а отец может меня хватиться.

— Вы мне не ответили! — хрипло воскликнул Родни. — Где мы сможем увидеться с глазу на глаз, хотя бы на несколько минут?

— Я не знаю… это невозможно, — ответила Филлида, и ему показалось, что его просьба вызвала в ней не столько испуг, сколько отвращение. — Нам пора возвращаться, — добавила она твердо. И не успел Родни повторить свою просьбу, как она повернулась, вошла в дом и исчезла за дверью, через которую вышла на крыльцо.

Родни хмуро посмотрел ей вслед, выпятив подбородок, как делал всегда, когда дела шли не так, как хотелось. Он не привык, чтобы женщины ему отказывали. Он пробовал утешить себя тем, что прежде имел мало опыта общения с невинными девушками, но самолюбие подсказывало ему, что нерасположение Филлиды объясняется не только этим.

В дурном настроении он последовал за ней в дом. Весь день Родни прилагал старания, чтобы остаться с Филлидой наедине. Ему казалось, что все специально задались целью помешать ему в этом. В кругу домочадцев она спокойно сидела в комнате, прелестная и безмятежная, как всегда немного молчаливая, и не принимала участия в семейных разговорах. Но стоило остальным оставить комнату, как она тотчас же исчезала в каком-то своем убежище, где Родни не мог ее найти.

Даже Френсис, обычно невнимательный к семейным делам, и тот заметил, что творится нечто странное, и тихо сказал Лизбет:

— Что за игру затеяла Филлида? Она отказалась провести Хокхерста по картинной галерее и лабиринту.

Лизбет взяла брата за руку и повела в дальний угол сада, где их никто не мог подслушать.

— Если кто когда-либо не стремился стать невестой, так это Филлида.

— Почему? — удивился Френсис. — Ей уже пора под венец. Не хочет же она умереть старой девой.

— Я тоже ее не понимаю, — ответила Лизбет, — и никогда не понимала. Ведь, казалось бы, она могла найти мистера Хокхерста вполне привлекательным.

— Лично на меня он нагоняет тоску, — ответил Френсис. — Терпеть не могу всех этих воинственных флибустьеров, но женщинам такие парни скорее нравятся, и Филлида, наверное, не исключение.

Лизбет пожала плечами. Сегодня вид у нее был необычно опрятный и скромный. Няня выбранила ее за то, что она поехала кататься верхом в такую рань, и девушка в знак раскаяния переоделась в одно из своих лучших платьев и зачесала волосы так гладко, что даже самым непокорным локонам не удалось вырваться на волю.

Они с Френсисом дошли до самого конца сада лекарственных трав, огороженного тисовой изгородью, и оглянулись назад, туда, где вокруг солнечных часов сидели остальные домочадцы: поглощенная рукоделием Филлида, с язвительным видом наблюдавшая за маневрами Родни Катарина, ничего не подозревающий сэр Гарри, который рассказывал анекдот за анекдотом и от души смеялся собственному остроумию. Со стороны это выглядело настоящей семейной идиллией, если не знать о подводных течениях, скрытых под непроницаемой гладью.

— Дойдем со мной до ворот, — попросил Френсис.

— Зачем? — удивилась Лизбет.

— Я хочу прогуляться, — ответил Френсис таким голосом, что Лизбет сразу догадалась — речь идет совсем о другом.

— И не думай! — воскликнула она. — Я знаю, куда ты собрался — к доктору Кину и его дочке. Ох, Френсис! Я уж решила, ты забыл о них.

— С какой это стати? — недовольно возразил ее брат. — И кому какое дело, с кем я дружу.

— Но, Френсис, отец запретил тебе видеться с ними. Ты же знаешь, доктора Кина подозревают в сочувствии испанцам.

— Чистейшей воды ложь! — пылко воскликнул ее брат. — Если в молодости человек жил в Испании и дружил с испанским послом, это еще не причина считать его изменником Родины.

— По-моему, доктор Кин не очень-то похож на англичанина, а уж Эдита со своими темными глазами и черными волосами — самая типичная испанская донья.

— Да, ее бабка была испанкой, — сказал Френсис. — Но это еще не делает испанкой ее саму.

— Это она тебе сказала? — заинтересовалась Лизбет. — А мне казалось, они всегда отрицали, что у них есть испанские корни.

— Они не такие дураки, чтобы скрывать правду, если у них совесть чиста, — сказал Френсис. — Бабка Эдиты была испанкой, ну и что? Потому доктор Кин и уехал в Испанию, женившись на матери Эдиты. Но они уже пятнадцать лет как вернулись и с тех пор не покидали Англию. Просто отвратительно, как людям ничего не стоит оклеветать честных, лояльных англичан оттого только, что у них темные волосы.

— Как бы то ни было, но отец запретил тебе ходить к ним, — напомнила Лизбет.

— Меня интересуют опыты, которые проводил доктор Кин. Он разрешил мне наблюдать за ними в лаборатории. Я не слишком-то в них разбираюсь, но это страшно увлекательно.

— А Эдита тоже присутствует при опытах? — полюбопытствовала Лизбет.

— Если и так, что тут такого? — нахмурился Френсис. — Я думал, что хотя бы ты меня поймешь и встанешь на мою сторону.