Влюбленная Пион - [62]

На следующее утро входные ворота украсили свит­ками с рифмованными двустишиями на красной и зо­лотой бумаге. Видимо, в доме готовились к какому-то торжеству. Я долго не обращала внимания на собствен­ную внешность, но в тот день причесала волосы и зако­лола их шпильками, разгладила юбку и тунику, пощи­пала щеки, чтобы они разрумянились, как будто я сама собиралась принять участие в празднике.

Я уселась, чтобы наблюдать за событиями, которые разворачивались внизу, как вдруг кто-то коснулся моей руки. Это была бабушка.

— Посмотри вниз! — воскликнула я. — Сколько ра­дости и веселья!

— Поэтому я и пришла. — Она взглянула на дом Жэня и нахмурилась. Помолчав немного, она попросила: — Расскажи мне, что ты видела.

Я описала ей праздничные украшения, вечеринку, затянувшуюся до поздней ночи, приготовления к пиру Все это время я улыбалась, словно готовилась стать гос­тем, а не зрителем.

— Я счастлива. Понимаешь ли ты это, бабушка? Ког­да мой поэт радуется, я чувствую себя такой...

— Ах, Пион! — Она покачала головой, и украшения на ее головном уборе тихонько зазвенели, словно под­ражая щебету птиц. Он взяла меня за подбородок и зас­тавила меня отвернуться от мира живых и посмотреть ей в глаза. — Ты слишком молода. Твое сердце не выдер­жит такого разочарования.

Я попыталась увернуться. Мне было неприятно, что она хочет омрачить мое веселье, но ее пальцы были на удивление сильными.

— Не смотри туда, дитя мое, — предостерегла меня бабушка.

Услышав предупреждение, я отшатнулась от нее. Мой взгляд упал на дом семьи У как раз в тот момент, когда перед входными воротами остановился паланкин из крас­ного шелка. Его несли четверо мужчин. Слуга открыл дверь паланкина. Из темноты кабинки показалась пре­восходно забинтованная ножка в красной туфельке. А за­тем оттуда медленно вышла девушка. Она с головы до ног была одета в свадебный красный наряд. Ее голова кло­нилась от тяжести убора, украшенного жемчужинами, сердоликом, яшмой и другими драгоценными камнями. Лицо скрывала вуаль. Слуга держал в руках зеркало, от­брасывая лучи света на девушку, чтобы отвратить любые враждебные силы, если они следовали за ней.

Я отчаянно пыталась найти объяснение происходя­щему. Мне не хотелось верить своим глазам и словам бабушки. Она, очевидно, уже все поняла.

— Наверное, сегодня женится брат Жэня? — предпо­ложила я.

— Он уже женат, — мягко ответила бабушка. — Его жена прислала тебе издание «Пионовой беседки», ко­торое тебе так понравилось.

— Значит, он привел в дом наложницу...

— Он больше не живет в этом доме. Вместе со своей семьей он переселился в провинцию Шаньси, где он занял пост государственного судьи. А здесь живет толь­ко госпожа У и ее младший сын. Посмотри, кто-то засу­нул папоротник над дверью...

— Это сделала госпожа У.

— Она надеется защитить того, кого очень сильно любит.

Я дрожала всем телом, не желая верить в то, что гово­рила мне бабушка.

— Она хочет оградить от тебя своего сына и его неве­сту, — объяснила она.

Слезы хлынули у меня из глаз, покатились по щекам и упали через край балюстрады. Внизу, на северном бе­регу Западного озера, пополз туман. Он частично скрыл от меня свадебное торжество. Я вытерла глаза и попы­талась взять себя в руки. Солнечный свет прорвался сквозь туман, и я ясно увидела паланкин и девушку, ко­торая заняла мое место. Она перешагнула через порог. Моя свекровь провела ее через первый и второй двор. Оттуда они последовали в комнату новобрачных. Вско­ре невеста останется в одиночестве, чтобы ее мысли ус­покоились. Затем, чтобы подготовить ее к тому, что ждет ее дальше, госпожа У сделает то, что делает большин­ство свекровей: она даст девушке сокровенную книгу с рассказами о том, что требуется от новобрачной во вре­мя близости с совершенно незнакомым ей мужчиной. Но все это должно было происходить со мной!

Скажу честно. Я была готова убить эту девушку. Мне хотелось сдернуть вуаль, чтобы увидеть, кто посмел за­нять мое место. Пусть она посмотрит в лицо призрака!

А затем я выцарапаю ей глаза! Я вспомнила историю, которую рассказывала мне моя мать. Однажды один мужчина привел в дом наложницу. Она смеялась над первой женой, издевалась над ее поблекнувшей с года­ми внешностью. Тогда жена превратилась в тигра и со­жрала сердце и внутренности наложницы, оставив на виду голову и конечности, чтобы их нашел муж. Имен­но это я и хотела сделать, если бы могла покинуть На­блюдательную террасу.

— Когда мы попадаем сюда, то узнаем, что многое из того, во что мы верили на земле, — неправда, — заключи­ла бабушка, но я ничего не слышала. Я словно оцепенела от увиденного. Этого не могло быть, но это было так.

— Пион! — резко воскликнула бабушка. — Я могу тебе помочь!

— Никто мне не поможет. Я лишилась надежды, — сквозь слезы проговорила я.

Бабушка рассмеялась. Эти звуки были так чужды пе­чальным обстоятельствам, в которых я оказалась, что они словно пронзили меня. Я повернулась к ней. Мор­щинки на ее лице буквально танцевали от озорной ра­дости. Я никогда не видела ее такой, но у меня было разбито сердце, и вид пожилой женщины, торжеству­ющей в то время, как я предаюсь отчаянию, меня даже не ранил.