Влюбленная Пион - [12]

Я опять взяла в руки «Пионовую беседку» и стала мед­ленно переворачивать страницы. Я хотела прочитать описание внешности Мэнмэя, чтобы вновь пережить вчерашнюю встречу с незнакомцем. Наконец я дошла до появления главного героя: «Я получил в наследство запах классических сочинений. Мне пришлось просверлить в стене дырку, чтобы видеть свет, и связать волосы в пу­чок, потому что я боялся уснуть. Я узнавал в этих буквах величие мира...»

— Что ты читаешь? — спросил папа.

Он застал меня врасплох! Кровь прилила щекам.

— Я... я...

— В этой истории есть места, непонятные незамуж­ним девушкам. Тебе следует обсудить их с матерью...

Я покраснела еще сильнее.

— Нет, дело не в этом, — запинаясь, сказала я и про­читала ему строки, которые сами по себе были совер­шенно невинны.

— А, так ты хочешь узнать источник и этой истории?

Я кивнула, и он поднялся, подошел к одной из по­лок, взял книгу и поднес ее к кушетке.

— Это истории о деяниях знаменитых ученых. По­мочь тебе?

— Я сама найду, папа.

— Я знал, что ты сама справишься, — сказал он, пе­редавая мне книгу.

Папа смотрел на меня, пока я листала книгу до того места, где говорилось об ученом по имени Куан Хэнь. Он был так беден, что не мог купить масла для лампы, и потому ему пришлось просверлить стену, чтобы в комнату проникал свет из комнаты его соседа.

Пролистай еще несколько страниц, — велел мне папа. - Там ты найдешь рассказ о другом ученом. Сунь Цзин связал волосы в пучок, потому что боялся уснуть во время занятий.

Я спокойно кивнула. Интересно, тот молодой человек, которого я повстречала в беседке Спокойного Ветра, был так же упорен в своей учебе, как эти мудрецы древности?

— Если бы ты родилась мужчиной, — продолжил папа, — ты стала бы выдающимся императорским уче­ным, возможно, лучшим за все поколения нашей семьи.

Я понимала, что он хотел похвалить меня, но явствен­но слышала в его голосе сожаление. Я была женщиной, и у него никогда не будет сына.

— Если ты еще не уходишь, — поспешно сказал он, возможно, осознав свой промах, — то помоги мне, по­жалуйста.

Мы подошли к его столу и сели. Затем отец поправил одежду, перекинул косу, чтобы она лежала у него на спи­не, и погладил свой бритый лоб. Эта привычка, как и одежда в маньчжурском стиле, напоминала ему о том выборе, который он был вынужден сделать, чтобы за­щитить нашу семью. Потом отец открыл ящик и достал несколько связок с кусочками серебра.

Он положил одну связку на стол и сказал:

— Мне нужно послать денег в деревню. Помоги мне сосчитать их.

Мы владели тысячами му* земли. На них выращива­ли шелковицу. Область Гудан находилась недалеко от нашего дома, и благосостояние целых деревень зависе­ло от положения нашей семьи. Папа заботился о дере­венских жителях. Они выращивали деревья, собирали листья, кормили и ухаживали за шелкопрядом, вытас­кивали нитку из коконов, пряли нитку и, конечно, тка­ли шелк.

Папа говорил мне, сколько денег отложить на те или иные нужды, а я отсчитывала их.

— Ты сегодня сама на себя не похожа, — сказал папа. — Скажи, что тебя беспокоит?

Я не могла рассказать ему о вчерашней встрече с мо­лодым человеком или признаться в том, что теперь раз­думываю, стоит ли мне вновь приходить сегодня вече­ром в беседку Спокойного Ветра. Но папа мог помочь мне лучше понять бабушку, узнать о выборе, который она сделала. Тогда, возможно, я пойму, что мне следует делать сегодня.

— Я думаю о бабушке Чэнь. Она правда была такая смелая? Неужели она никогда ни в чем не сомневалась?

— Мы много раз говорили об этой истории...

— Да, об истории, но не о бабушке. Какой она была?

Папа хорошо изучил меня, и я, в отличие от других девушек, тоже хорошо его знала. За долгие годы я на­училась распознавать, что значит то или иное выраже­ние его лица. Он удивленно поднимал брови, когда я спрашивала его о какой-нибудь поэтессе, морщился, если я неправильно отвечала на его вопрос о важном историческом событии, задумчиво поглаживал подбо­родок, когда я задавала ему вопрос о «Пионовой бесед­ке», на который он не знал ответа. Сейчас он смотрел на меня так, словно взвешивал в ладони кусок серебра.

— Город сдался, и маньчжуры вошли в него, — нако­нец сказал он. — Но они знали, что встретят сильное со­противление, когда войдут в дельту реки Янцзы. Они выбрали Янчжоу, чтобы преподать урок другим городам.

Все это я слышала много раз. Мне было интересно, расскажет ли он мне о том, чего я еще не знаю.

— Генералы, до той поры державшие солдат в подчи­нении, приказали мужчинам забирать у богатых людей все, что только душа пожелает: женщин, серебро, шелк, произведения искусства, животных. Это было наградой за преданную службу. — Отец сделал паузу и вниматель­но посмотрел на меня: — Ты понимаешь, что я имею в виду когда говорю... о женщинах?

Я ничего не понимала, но все равно кивнула.

— Пять дней город истекал кровью, — устало продолжил он. — Они поджигали дома, дворцы, храмы. Погибли тысячи людей.

— Неужели тебе не было страшно?

— Все были напуганы, но твоя бабушка учила нас быть смелыми. Смелость может проявляться по-разно­му. — Он опять посмотрел на меня, как будто не реша­ясь продолжать. Видимо, он решил, что я не заслужи­ваю этого, потому что взял еще одну связку серебра и стал пересчитывать брусочки. Наконец, не поднимая глаз, он заключил: — Теперь ты понимаешь, почему я пред­почитаю окружать себя только красивыми вещами и почему мне так нравится читать стихи, заниматься кал­лиграфией, читать и слушать оперы.