Влюбиться в дьявола - [17]

Он по-прежнему лежал лицом к стене. Поколебавшись, она поставила чашку на столик возле постели. Этот фарфор нельзя было отнести к костяному — тонкому и прозрачному, настоящему китайскому. Рисунок был странноватый, напоминающий уродливый кривобокий мост желто-черного цвета. Но какой бы ни была посуда — бить ее все равно нельзя, и это никому не могло понравиться.

— Будете пить чай? — предложила она.

Он пожал плечами. Что это могло означать — понять было невозможно. Беатрису разбирало любопытство. Что же такое могло тут произойти между ним и лордом Вейлом?

— Выпейте чаю, это взбодрит вас, — заботливо предложила она.

— Вряд ли, — фыркнул он.

— Ладно, — она чуть приподняла юбки, готовясь тихо выйти, — в таком случае я оставляю вас.

— Не уходите.

Его просьба прозвучала так тихо, что она с трудом расслышала ее. В недоумении она взглянула на него. Он лежал неподвижно, а она не знала, как ей лучше поступить — уйти или остаться. Она не знала, чего он от нее на самом деле хотел.

Он лежал на боку, одна рука под одеялом, другая — сверху. Беатриса подошла и дотронулась до его руки. Какое-то внутреннее чувство шептало ей, что она поступает правильно. Рука у него была теплая и мягкая. Она медленно провела пальцами по коже и нежно сжала его руку. В ответ он ласково пожал ее пальцы. Теплая волна толкнула ее в грудь, затем пробежала по всем жилам, наполняя душу новым, каким-то непонятным, горячим чувством. Но затем вдруг все прояснилось. Счастье, огромное счастье овладело ее сердцем. Простым ответным рукопожатием он пробудил в ней целую бурю чувств, о существовании которых она даже не подозревала, но именно острота и новизна ощущений заставили ее насторожиться. Он был непредсказуемым, и вести себя с ним нужно было осторожно.

Тут она услышала его слова:

— Он считает меня предателем. У нее замерло сердце.

— Что вы имеете в виду?

Наконец Хоуп повернулся к ней лицом. Ему явно было тяжело. Видно было, как он переживал и мучился — глаза ввалились, под ними темные круги. Он ни за что не хотел выпускать ее руку.

— Вы знаете, наш двадцать восьмой пехотный отряд попал в засаду и был почти поголовно вырезан.

— Да, — отозвалась она с пониманием. Бойня, резня, жестокость — самые ужасные, но, к сожалению, обычные явления на войне, которая велась в североамериканских колониях.

— Вейл сказал, что кто-то предупредил врага о нашей дислокации. Оказывается, нас предал французам и их союзникам-индейцам наш человек, из нашего отряда.

Беатриса молчала, не зная, как реагировать. Ужасно сознавать, что люди погибли из-за чьей-то подлости и предательства. Но если лорд Хоуп узнает имя настоящего предателя, вряд ли ему станет легче — скорее, наоборот.

Она буквально умирала от любопытства — так ей хотелось узнать, не были ли связаны семь лет его отлучки со Спиннер-Фоллз и трагедией, произошедшей в тех местах.

Все это вихрем пронеслось в ее сознании, но ответ Беатрисы прозвучал лаконично и вежливо:

— Мне очень жаль.

— Вы не понимаете. — Он сжал ее руку в поисках утешения и поддержки. — У предателя мать была француженкой, поэтому Вейл считает изменником меня.

— Но ведь это же глупо… исходить из этого! — воскликнула Беатриса. — Впрочем, да, мать-француженка. Этот факт может набросить тень подозрения, но странно, что у кого-то вообще могла возникнуть мысль о том, что такой человек, как вы, способен быть предателем.

В ответ он промолчал, просто сжимая ее руку.

— А я думала, — осторожно начала Беатриса, — что лорд Вейл — настоящий друг.

— Я тоже так считал. Но так было семь лет назад. Боюсь, с тех пор много воды утекло, и мы с ним сильно изменились.

— Именно поэтому вы ударили его? — спросила она. Он пожал плечами.

Беатриса поежилась от внезапно нахлынувшего страха. Ей припомнилось предупреждение Вейла: вести себя осторожно. Ну что ж, она начеку. Облизнув от волнения губы, она продолжила:

— Думаю, каждый, кто хорошо вас знает, ясно понимает, что вы не способны на предательство.

— В таком случае вы плохо меня знаете. — Он отбросил ее руку, и теплые чувства, зародившиеся в ее душе, стали постепенно угасать, поскольку едва зародившаяся приязнь была грубо отвергнута. — Вы меня совсем не знаете.

Беатриса тяжело вздохнула:

— Вы совершенно правы, я вас совсем не знаю. Она подошла и взяла поднос с чаем.

— Но, как мне кажется, в этом не только моя вина. Выходя, она тихо затворила за собой двери.

Хотя Беатриса обязательно раз в неделю, а иногда и чаще навещала Джереми Оутса, его дворецкий Патли всегда делал вид, будто не узнает ее.

— Как прикажете доложить о вас? — небрежно спросил Патли пришедшую днем гостью. У него опять был такой вид, будто он впервые увидел Беатрису.

— Мисс Беатриса Корнинг, — ответила она, как обычно, ровным тоном, подавляя желание придумать себе какой-нибудь звучный титул.

Но Патли выполнял свою работу, не более того. И это оправдывало его излишнее рвение. Кроме того, Беатриса снисходительно относилась к людским слабостям.

— Очень хорошо, мисс, — подчеркнуто вежливо ответил Патли. — Посидите пока в гостиной, я проверю, дома ли мистер Оутс.

Благожелательность была одним из основных качеств Беатрисы. Другим, не менее ценным для нее качеством было соблюдение требований этикета, даже если они казались смешными. Мистер Оутс всегда был дома, он не мог быть в другом месте. Беатриса закатила глаза: