Вложить душу - [6]

– Пол кормил акулу вовсе не из-за ваших денег, – голос девушки в сером платье звучал ровно, но в больших черных глазах предательски блестели слезы. – Сколько вы платили ему, мистер Мак-Эванс? Доллар в день? Два? Пять?!

– Этот придурок и серебряного четвертака не заработал! – проворчал Ламберт, не глядя на девушку.

– Не смейте называть его придурком! – выкрикнула девушка и отвернулась, всхлипнув. – Вам никому не было до него дела! Деньги, деньги, только деньги! А кто не мчится сломя голову за каждой монетой – тот придурок и неудачник! Так, мистер Мак-Эванс? Так, Барри Хелс? – обернулась она к парню с изуродованной щекой.

– А я-то тут при чем, Эми? – огрызнулся Барри.

Ламберт многозначительно кашлянул.

– При том! Раз не такой, как все – можно и поиздеваться над ним с дружками! Да, Барри? Раз придурок – можно и платить ему гроши за черную работу? Да, мистер Мак-Эванс? А то, что этот «вонючий эмигрант» – тоже человек, что у него тоже есть душа, что ему тоже нужен кто-то, способный понять его – на это всему Стрим-Айленду в лучшем случае наплевать! Отец – горький пьяница; вон, сын погиб, а он нажрался и дрыхнет в углу! Мать умерла, друзья… как же, друзья! Найдешь тут друга, когда вокруг сплошные Барри Хелсы и мистеры Мак-Эвансы, которые называют тебя придурком и смеются в лицо! Никто из вас его не понимал!… И я, наверное, тоже, – помолчав, добавила Эми.

Малявка Лэмб пожал широченными плечами и стал шумно хлебать джин.

– У Пола не было ни одного близкого существа, – очень тихо проговорила девушка. – Никого, кому бы он мог… мог излить душу! Я пыталась пробиться к нему через панцирь, которым он себя окружил, защищаясь от таких, как вы, но я… я не успела! И он не нашел ничего лучшего, чем вложить свою душу в эту проклятую акулу!

* * *

Золотистые блестки играли на поверхности бухты, сытое море, щурясь от солнца, лениво облизывало гладкую гальку берега; чуть поскрипывали, мерно покачиваясь, тали бездействующей лебедки.

Ветхий пирс еле слышно застонал под легкими шагами девушки. У самого края ранняя гостья остановилась и стала озираться по сторонам. Взгляд ее то и дело возвращался к горке сброшенной одежды, разлапистой медузой украшавшей гальку в шаге от черты прибоя. Линялые джинсы, футболка с надписью «Megadeth» и скалящимся черепом, а также старые кроссовки Пола со скомканными носками внутри честно валялись на берегу; но самого Пола нигде не было видно.

– Пол! – позвала Эми.

Никто, кроме чаек, не отозвался, разве что налетевший с моря легкий бриз загадочно присвистнул и умчался дальше, по своим ветреным делам.

– Пол! – в охрипшем голосе девушки прозвучала тревога.

Какая-то тень мелькнула под искрящейся поверхностью бухты, и воду вспорол большой треугольный плавник. Сердце Эми замерло, девушка вгляделась в силуэт, скользящий в тридцати футах от пирса – и чуть не вскрикнула от ужаса, зажав рот ладонью. За плавник цеплялась гибкая юношеская рука! На мгновение Эми почудилось, что кроме этой руки там больше ничего нет, это все, что осталось от Пола – но в следующее мгновение рядом с плавником возникла светловолосая голова, знакомым рывком откинув со лба мокрые пряди – и девушка увидела лицо своего приятеля.

В глазах Пола не было ни страха, ни боли, ни даже обычной, повседневной настороженности подростка, обиженного на весь мир. Неземное, невозможное блаженство плескалось в этом взгляде, смешиваясь со струйками, обильно стекавшими с волос. Пол тихо засмеялся, не видя Эми, прополоскал рот и снова исчез под водой.

Их не было долго – минуту? две? больше? – но вот акулий плавник снова разрезал поверхность бухты, уже значительно дальше от пирса; и снова рядом с ним была голова Пола! Эми стояла, затаив дыхание, словно это она сама раз за разом уходила под воду вместе с юношей и его жуткой подругой – а потом вода всколыхнулась совсем близко, и девушка увидела, как Пол неохотно отпускает огромную рыбу. Акула развернулась, лениво выгнув мощное тело, и ее круглый немигающий глаз уставился на Эми. Что-то было в этом пронизывающем насквозь взгляде, что-то древнее, завораживающее… рыбы не могут, не должны смотреть ТАК!

«Не имеют права смотреть так», – мелькнула в мозгу совсем уж странная мысль.

С удивительной грацией, и, как показалось Эми – даже с нежностью! – акула потерлась о Пола, проплывая мимо, почти сразу исчезнув в темной глубине, словно ее и не было.

Сумасшедший сын Плешака Абрахама уцепился за пирс, ловко выбрался из воды, встряхнул головой, приходя в себя – во все стороны полетели сверкающие брызги – и, похоже, только тут увидел Эми.

Лицо юноши неуловимо изменилось. На мгновение в нем промелькнула тень, настолько похожая на мрак взгляда хищной твари, что девушка машинально попятилась.

«Ты с ума сошел, Пол!» – хотела крикнуть она; и не смогла.

«Как тебе удалось?!» – хотела спросить она; эти слова тоже застряли у Эми в горле. Девушка понимала: Пол не ответит. Он ждал от нее чего-то другого… совсем другого.

И девушка произнесла именно то, что он ждал:

– Я никому не скажу, Пол.

Пол молча кивнул и пошел одеваться.

* * *

– …Ну, с некоторой натяжкой я могу допустить, что парень плавал НЕПОДАЛЕКУ от белой акулы, и та не тронула его, – задумчиво пробормотал доктор Флаксман, дергая себя за подбородок. – Но что он плавал с ней чуть ли не в обнимку?! Зная репутацию «белой смерти»… хорошо, допустим и это – чисто теоретически! Но ты, милочка, утверждаешь, будто акула потерлась о твоего приятеля боком, и при этом не содрала с него кожу, а то и мясо до кости… Я склонен принимать на веру слова молоденьких девушек, особенно когда они мне симпатичны, но всему есть предел! На родине уважаемого Мбете Лакембы мне довелось видеть много чудес, но здесь, извините, не Океания, а Южная Каролина; и твой Пол, детка, вряд ли принадлежал к явусе На-ро-ясо!