Влиятельные семьи Англии - [68]

Мать Ханны знала, что происходит, и перспектива помолвки согрела последние горькие месяцы ее жизни, но сама Ханна не могла не испытывать сомнений, ибо, невзирая на страстную влюбленность в Розбери, она была глубоко религиозна, более чем кто-либо из дочерей Ротшильдов ее поколения.

Энни и Констанс Ротшильд, как мы видели, тоже были религиозны, но в их вере было мало таких элементов, которые нельзя было бы уложить в рамки унитарианской церкви. Они верили в религию, а не в иудаизм, и не чувствовали себя связанными его догматами, и даже если после венчания в церкви они и дальше, по крайней мере номинально, принадлежали к иудейской вере, то лишь потому, что бог Авраама, Исаака и Иакова был также богом Ротшильдов и официально принять христианство значило бы оскорбить память их предков. Убеждения Ханны были глубже, и тот факт, что она все же была готова выйти замуж за иноверца, свидетельствует о силе ее любви к Розбери, но всю ее недолгую жизнь этот выбор не давал ей покоя.

Нельзя сказать, что и семью Розбери обрадовал такой брак. Его мать, герцогиня Кливленд, недолюбливала евреев и не делала тайны из своей антипатии. «Можешь представить себе, насколько я была убита горем, узнав, что ты выбрал себе в жены и матери своих детей женщину, не имеющую веры и надежды во Христе, – писала она. – Я лично всем сердцем и со всей серьезностью не одобряю подобных браков и не могла бы сказать иначе, не покривив душой».

Розбери предвидел реакцию матери, но не считал ее преградой, и она не помешала ему радоваться предстоящему событию. «Моя дорогая Конни, – писал он сестре леди Ликонфилд, – вчера я обручился с Ханной. Я так люблю ее, что никогда не буду счастлив, если ты тоже ее не полюбишь». И Гладстону: «Хочу написать и объяснить вам, почему вы не получали от меня вестей относительно моего визита в Хейуорден. Я обручился и собираюсь жениться на мисс Ханне Ротшильд и буду очень рад вашим добрым пожеланиям в этот судьбоносный день моей жизни».

Свадьбу назначили на 20 марта 1878 года. 18 и 19 марта в доме невесты на Пикадилли выставили свадебные подарки, они заняли три огромные гостиные. Там был туалетный столик от принца Уэльского, браслет с розовым жемчугом редкой величины и красоты от Альфреда де Ротшильда, серьги с рубинами и брильянтами и фиалка от Нэтти, серебряный чернильный прибор от герцогини Кливленд, семейные брильянты от лорда Розбери, включая, помимо различных бесценных камней, алмазную диадему в виде венка из примул и ожерелье в пять рядов жемчуга с алмазной застежкой. Лорд Бейконсфилд прислал собственную фотографию в рамке.

Состоялись две церемонии бракосочетания. Первая, гражданская, в регистрационной конторе на Маунт-стрит, в комнате, заставленной цветами, в присутствии примерно тридцати близких друзей пары. На невесте было простое утреннее платье из шелка с золотым шитьем, жемчугом и драгоценной розой и подбитый мехом плащ, отделанный жемчугом.

Оттуда она уехала быстро переодеться и полтора часа спустя появилась в церкви Христа на Даун-стрит на Пикадилли в белом атласном платье с расшитым золотом шлейфом и фате из брюссельских кружев. На ней не было ювелирных украшений, кроме пары жемчужных сережек в обрамлении брильянтов.

В церкви собралась большая толпа, а у церкви – еще больше. Герцог Кембриджский, младший сын королевы, был в числе самых важных гостей, а за ним следовал целый полк аристократов: герцог Кливленд, граф Стэнхоуп, маркиз Хартингтон, граф Оркни и прочие.

В 11:30 прибыла невеста в сопровождении бабушки, престарелой миссис Айзек Коэн, и кузена Фердинанда де Ротшильда. Ее встретил Дизраэли. Не хватало одного важного гостя, и он вскорости появился – толстяк, который шагал по нефу, отдуваясь, уже после начала службы, – его королевское высочество принц Уэльский.

Церемонию, которая во всех подробностях соответствовала принятой в англиканской церкви, проводил пребендарий Роджерс, лейб-капеллан королевы, и это вызвало удивление среди некоторых гостей, ибо невеста, как она сама часто напоминала, все же была иудейкой. Через два месяца на Соборе духовенства в Кентербери был представлен письменный протест, гласивший, что благословение иноверца «во имя Отца, Сына и Святого Духа… является полной профанацией Святой Троицы и величайшим позором в глазах ходатайствующих к вам и других христиан».

Союз Розбери – Ротшильд может показаться очередным браком уходящего старого богатства с растущим новым, и есть основания утверждать, что два или три миллиона, унаследованные Ханной от родителей, были не последними из ее достоинств. Кое-кто из современников подозревал, что в глазах Розбери эти достоинства были и единственными, несмотря на то что их совместная жизнь была безмятежной, а они – нежной и преданной парой. Их брак, хотя ему суждена была трагическая краткость, был счастливым, проникнутым глубокой привязанностью и уважением. Однако чувства Ханны доходили почти до обожания, и Розбери порой тяготила ее навязчивость.

В юности Ханна могла похвастать стройной, точеной фигурой, но из-за слабого здоровья она мало двигалась и в зрелые годы располнела. Сэр Чарльз Дилк, частый гость у разных Ротшильдов, которого считали любовником ее кузины Элис, звал ее «толстой Ханной». Сам Розбери обычно относился к этому с юмором. «Я сегодня уезжаю, – писал он другу, – Ханна и прочая тяжелая поклажа отправятся за мной позднее».