Влиятельные семьи Англии - [133]

В 1895 году, еще будучи просто мистером Сэмюэлом, он купил Моут – великолепный особняк в стиле Регентства возле Мейдстона, что в Кенте, стоящий на 500 акрах земли. Он приобрел его вместе со всей мебелью, отделкой, картинами и библиотекой; и предыдущий владелец лорд Ромни пробыл с Маркусом целый месяц, наставляя его во всех тамошних порядках и знакомя с соседями.

Его брат Сэм, закоренелый холостяк, тоже был честолюбив, но стремился возвыситься через карьеру в политике. Он вступил в партию тори и щедро перечислял деньги в ее фонд, но не пользовался особой популярностью среди избирателей. Первые три попытки Сэма пройти в парламент провалились, но в конце концов четвертая попытка увенчалась успехом в 1913 году. Сначала его выбрали от Вандсворта, а потом от Патни. Его великолепная квартира в Хей-Хилл, в районе Мэйфер, стала своего рода клубом для политиков всех партий. У него были фантастическая коллекция сигар и превосходный повар, и ежегодный прием, который он устраивал накануне принятия бюджета, был одним из самых популярных событий парламентского года, в остальном же он не оставил никакого следа ни в партии, ни в парламенте.

Он был убежденным противником феминизма, и малый опыт общения с противоположным полом ничуть не способствовал смягчению его взглядов, но, когда он вмешивался в дебаты, его не принимали всерьез. Как заметила леди Астор, член парламента и видная феминистка, «мы все любим Сэмми и не обращаем внимания на то, что он говорит».

Роберт Энрикес вспоминает, какой званый ужин задал Сэм для молодых племянников и племянниц в честь своего семидесятилетнего юбилея. В конце вечера он попросил всех заглянуть под свою тарелку, и каждый нашел там по чеку на 10 тысяч фунтов с лишним – нежная забота от любящего дядюшки. Он умер в 1934 году.

Маркуса, который стал известной и уважаемой фигурой в сельском обществе Кента, пригласили побиться за избирателей Кентербери – надежного округа, где победа тори были обеспечена. Он отказался, потому что общественная служба предъявляла к нему меньше требований, а удовольствия приносила больше. В 1891 году он хотел избраться олдерменом от Портсокен-Уорд – района на восточных окраинах города, где проживало много евреев. Чтобы занимать такой пост, нужно было иметь репутацию и богатство. Имя Сэмюэлов было безупречно, но вот средства у некоторых вызывали сомнения. Маркусу удалось переубедить критиков, и его выбрали 485 голосами против 247.

Затем вмешалось что-то еще, так хорошо вписавшееся в его амбициозные планы, что даже трудно поверить, что это просто счастливый случай.

В феврале 1898 года британский военный корабль «Вик-ториос» – «Победный» – сел на мель у входа в Суэцкий канал, из-за чего прекратилось всякое движение.

Компания Суэцкого канала пыталась снять с мели при помощи буксиров, но безуспешно. Два крупных крейсера получили приказ сойти с намеченного курса и на всех парах поспешить в Суэц, но тоже ничего не смогли поделать. К ним присоединился лайнер компании P&O; но корабль не сдвигался с места. Канал оставался закрытым, и у обоих входов выстроились длинные очереди судов. Все шло к тому, чтобы взорвать «Викториос», списав его со счетов.

В этот момент Маркус приказал направить к кораблю свой «Пектан», самый мощный буксир в мире, недавно введенный в эксплуатацию «Шелл», и тот быстро снял его с мели.

Когда адмиралтейство заикнулось о выплате вознаграждения за спасенное имущество, Маркус отмахнулся. «Я лишь выполнил свой долг», – возразил он. Через шесть месяцев ему присвоили рыцарское звание. В сентябре 1902 года он стал лорд-мэром. Это была еще не «вершина шеста», какой похвалялся Дизраэли, но достаточно высокий пост. Сын еврейского торговца безделушками из Ист-Энда стал первым гражданином города Лондона, он будет обедать с королями и императорами, принимать у себя глав государств и председательствовать на церемониях, уходящих корнями в те века, когда евреи были не лучше крепостных. Его час пришел. Пресса называла его «Диком Уиттингтоном[91] нашего времени», и его возвышение и вправду было не менее фантастическим.

10 ноября стало днем его «коронации» – официального введения в должность лорд-мэра. Все евреи Ист-Энда, число которых недавно удвоилось благодаря массовой иммиграции, чувствовали, что его избрание каким-то образом возвысило и их, и толпами явились поглазеть на лорд-мэра и громко приветствовать его. И тогда он вышел к народу в своей великолепной мэрской мантии, с тяжелой золотой цепью, кивая направо и налево, помахивая рукой, и на его лице было несвойственное для него ликующее выражение.

Золотая карета, запряженная шестью гарцующими белыми лошадьми, была как из сказки, вот только Маркус, подобно многим лорд-мэрам до него и многим после, больше походил на тыкву, чем на Золушку.

Мэр, писала одна газета с грубой откровенностью, «невысок, толст и уродлив, и тем не менее не кажется неуместным позади герольдов с трубами в черном и золотом, надувающих щеки и сверкающих глазами из-под черных остроконечных шляп».

В следующие двенадцать месяцев он почти не бывал у себя в кабинете больше часа или двух за раз, а иногда и того меньше. Его календарь был заполнен приемами, одни прямо вытекали из его обязанностей мэра, другие – из высокого положения, которое давал ему пост. Энрикес цитирует записи из его дневника: