Влекомые Роком. Невероятная победа - [24]

Но Хара не был убежден.

— А почему бы нам не идти на север? — спросил он и начал говорить в пользу этого направлении, используя при этом аргументы самого Мацуока, — Советский Союз является рассадником большевизма во всем мире, и нам рано или поздно все равно придется сражаться с ним… Я хочу избежать войны с Соединенными Штатами. Я не думаю, что они вмешаются, если мы нападем на Советский Союз, но боюсь, что именно это и произойдет, если мы войдем в Индокитай.

Мацуока говорил точно такие же слова на вчерашнем совещании кабинета.

— Такая возможность существует, — согласился министр иностранных дел.

Однако, выступивший снова начальник генштаба Сигайяма заявил, что «оккупация Индокитая абсолютно необходима, учитывая обстановку в мире и победное шествие Германии по России, очень сомнительно, что наше вступление в Индокитай спровоцирует Америку на войну против нас». Генерал предупредил, что пока нападать на СССР представляется ему преждевременным. Надо подождать, предложил он, еще «дней пятьдесят-шестьдесят» и, когда Германия окончательно победит. Выступление начальника генштаба закончило все дискуссии, а все попытки Мацуока возобновить, дебаты оказались тщетными. Все единодушно проголосовали за наступление в южном направлении.

Хотя Император сидел молча, никак не выражая своего мнения, само его присутствие делало любое решение, принятое на совещании, законным и обязательным к выполнению. Документ был подписан принцем Коноэ, начальниками штабов армии и флота, затем преподнесен Императору и передан Хранителю Печати, который приложил к документу Большую Императорскую Печать. Был сделан еще один шаг к тотальной войне.

* * *

Между тем, склоки и грызня в японском кабинете продолжались. На совещании 16 июля генерал Тодзио с несвойственной ему эмоциональностью потребовал смены министра иностранных дел.

На следующий день Император попросил принца Коноэ сформировать новый кабинет. Принц выполнил указание Императора за двадцать четыре часа, поскольку в составе кабинета произошло очень мало изменений. Мацуока был заменен адмиралом Тейдэйро Тойода, который считал, что сумеет поладить с американцами. Одним из первых действий нового министра иностранных дел была телеграмма, посланная японскому послу в Виши, где говорилось о том, что японская армия войдет в Индокитай 24 июля независимо от того, какое решение будет принято французским правительством. Но за день до указанного срока французское правительство дало согласие на «мирный» ввод японских сил в южную часть Индокитая. Японский посол в Виши триумфально телеграфировал в Токио:

«Причина, по которой французы с готовностью приняли наши требования, заключается в том, что они видели нашу решительность и твердую волю в достижении поставленных задач. У них просто не было выбора».

Когда Хэлл прочел это сообщение, перехваченное и расшифрованное службой «Мэджик», он пришел в сильнейшее раздражение. Госсекретарь порекомендовал Рузвельту еще более ужесточить эмбарго на поставку стратегических материалов в Японию, хотя и знал, что Отдел военного планирования министерства ВМС США недавно предупреждал, что подобные действия могут спровоцировать японцев на нападение на Малайю и Голландскую Восточную Индию. А это может привести к вовлечению Соединенных Штатов в войну.

Рузвельт, как известно, слышал в это время только тех, кто советовал ему проводить максимально жесткую политику в отношении любого агрессора. Вечером 26 июля Президент приказал заморозить все японские активы в США. Вскоре также поступили Британия и Голландия. Это фактически прекратило всю торговлю между Америкой и Японией, а учитывая тот факт, что США являлись основным поставщиком нефти в страну Восходящего солнца, Япония оказалась в очень тяжелой ситуации. Газета «Нью-Йорк Таймс» отмечала, что «Япония получила самый тяжелый удар, который можно было нанести, не прибегая к военным действиям».

Для японского руководства это было совершенно очевидно.

Япония приобрела базы на территории французского Индокитая путем переговоров с французским правительством, нисколько не нарушив при этом международного права. Подобная реакция Америки была расценена в качестве последнего шага по окружению Японии американцами, британцами, китайцами и голландцами, которые не только не признавали доминирующей роли Японии в Азии, но уже замахнулись на само ее существование.

Через пять дней после этого начальник Главного морского штаба Нагано на аудиенции, данной ему Императором, сказал, что он хочет избежать войны и что этого можно добиться только выходом Японии из Тройственного пакта, который всегда рассматривался адмиралом в качестве основного препятствия на пути к миру с Америкой.

Адмирал предупредил, что запасов нефти в Японии хватит в мирное время на два года, а в военное — на восемнадцать месяцев. «При таких обстоятельствах, — совершенно неожиданно предложил Нагано, — мы должны взять на себя инициативу в начале войны. Тогда мы победим».

Наступило молчание, поскольку было трудно уследить за ходом мысли начальника Главного Морского штаба, который сначала много говорил о мире, о необходимости избежать войны с Америкой любой ценой, а затем вдруг заговорил о «нефтяном голоде» и предложил начать войну первыми. Начать ее следует с безумного и ужасного нападения, которое единственно и сможет привести к победе.