Влекомые Роком. Невероятная победа - [14]

Мацуока не остался в долгу. Будучи потомков знатнейшей в Японии феодальной фамилии, он, не моргнув глазом, признался Сталину в том, что «по духу он убежденный коммунист». Сталину пришлось выслушать довольно длинную историю о героических деяниях предков японского министра. Азиатская этика советского вождя не позволила прервать гостя.

Затем Мацуока стал убеждать Сталина, что японцы борются в Китае вовсе не с китайцами, а с англо-саксонским либерализмом, который представляет большую опасность для Японии, поскольку все японцы «в душе коммунисты». Западная демократия, уверял Мацуока, чужда и враждебна самому духу японской нации. (Через некоторое время, находясь в Риме, Мацуока объяснил римскому Папе, что его страна борется не с китайцами, а с большевизмом, который поддерживается англосаксами, являющимися, по существу, тоже большевиками. Это опасно для Японии, поскольку все там ненавидят большевизм, отрицающий религию и демократию. Он совсем не понимает Гитлера, признался Папе Мацуока, который превратил Антикоминтерновский пакт в посмешище).

Постепенно разговор, как и принято на Востоке, перешел в деловое русло. Поговорили о возможном заключении договора о ненападении и нейтралитете и о ликвидации японских концессий на северном Сахалине.

Торговались долго, в соответствии с древними традициями азиатских базаров, и Сталин жестами показал Мацуока, что тот — бессердечное существо — просто душит его. Показал, взяв себя руками за горло. Мацуока пообещал решить эти вопросы после возвращения из Берлина, когда он, по пути на родину, снова заедет в Москву. Он рассчитывает это сделать примерно 8 апреля.

Сталин поинтересовался, что думают японцы делать с английскими и голландскими колониями в юго-восточной Азии, которые остались фактически безхозными после крушения далеких европейских метрополий.

О сокрушении Англии говорили так, как будто это уже произошло.

Мацуока отметил, что этот вопрос «очень сложный и деликатный».

Он знает, что Советский Союз уже вел переговоры с Гитлером по поводу дальнейшей судьбы «обанкротившегося британского поместья» и претендует на район Персидского залива. Япония ничего не имеет против этого, но нужно твердо и точно решить, что достанется Японии, а что — СССР. Тут речь идет главным образом об Индии, поскольку западнее этого района Япония никаких интересов не имеет.

Зная, что большая часть его слов будет наверняка пересказана Гитлеру, Сталин сделал вид, что полностью разделяет взгляды японского министра. Да, согласился он, у азиатских стран интересы должны быть исключительно в Азии. В Европе будет доминировать Германия, а СССР и Япония разделят свои интересы в Азии. Советский Союз оккупирует Иран, Афганистан, Ирак и восточный берег Персидского залива. Пусть Гитлер думает, что, поразмыслив, Сталин склоняется к его рекомендациям, высказанным в ноябре 1940 года во время визита Молотова в Берлин. Пусть он думает так и спокойно лезет в Англию…

К сожалению, продолжал Мацуока, он не может не обратить внимание господина Сталина на совершенно неконструктивную, провокационную и просто оскорбительную позицию, которую заняли поджигатели войны в Вашингтоне по отношению к Германии и Японии. Особенно, к Японии. Они грозят нам торговыми санкциями, обещают задушить нашу экономику, заморозить наши активы, пожаловался Мацуока. При этом они позволяют себе разговаривать с нами таким тоном, будто мы не великая держава, а их колония. В Вашингтоне не отдают себе отчета, что это все может кончиться дли них весьма плачевно. Сейчас вся Япония возмущена очередной американской провокацией. Рузвельт приказал своему флоту постоянно оставаться на Гавайских островах, чтобы, по его словам, играть роль револьвера в руках полицейского и «остановить Японию, вставшую на путь откровенною разбоя». Речь идет о наших действиях в Индокитае, которые проводятся строго в рамках договора, заключенного с французским правительством в Виши. Какое право имеет Америка объявлять какие-то страны преступными, а себя считать блюстителем порядка?

Сталин уклонился от прямого ответа на этот вопрос, но поинтересовался, насколько волнует Японию та гигантская программа военно-морских вооружений, которая в настоящее время осуществляется в Соединенных Штатах. Не кажется ли в Токио, что эта программа направлена в первую очередь против них?

Мацуока признался, что столь откровенная подготовка Америки к войне против его страны очень волнует японское правительство. Но, добавил он, никто не сомневается, что американцы способны наковать горы кораблей, самолетов и прочего оружия, но кто будет воевать этим оружием?

Он, Мацуока, сильно сомневается, чтобы американцы были на это способны. (Себя Мацуока считал величайшим знатоком Америки и возможностей ее народа). Американцы, продолжал японец, очень разложены своими стандартами жизни и либерализмом демократии. Несколько поражений, которые они наверняка потерпят, хотя бы из-за недостатка боевого опыта, быстро заставят Вашингтон искать мира. Общественное мнение, столь сильное в США, составленное из истеричных жен и мамаш призванных в армию бездельников, немедленно заставит не в меру воинственного президента Рузвельта вернуть их сынков — разных там клерков, адвокатов, репортеров и джазменов — обратно домой к их спокойной и сытой жизни.