Влечение - [17]

На Джесс никто не смотрел. Но все услышали ее голос:

— Пусть он останется. Всего на несколько минут.

Из шкафа у двери она достала свободный фартук и не глядя отдала Робу. Медбрат помог ему надеть фартук через голову и завязать тесемки.

— Подождем снаружи, — сказала Джесс родным.

Они вышли в комнату ожидания. Джесс отошла к окну и устремила невидящий взгляд в темноту.

— Мам…

Джесс ответила, не оборачиваясь:

— Дэнни хотел бы этого. Все остальное…

* * *

Роб неподвижно застыл у кровати. Медбрат поморщился и отошел. Врачи продолжили разговор, а индусы вернули свое внимание больной дочери. Роб не отрываясь смотрел на Дэнни и не узнавал его. Вставленная в рот трубка была похожа на кость, торчащую из пасти собаки.

— Дэн, — тихо позвал Роб, но его друг не откликнулся, даже не открыл глаз.

Роб почувствовал во всем теле дрожь. Ему потребовалось немалое мужество, чтобы прийти сюда, но сейчас мужество его покинуло.

В его глазах тихое гудение аппарата искусственного дыхания и возникающие на экране ломаные линии не имели никакого отношения к Дэнни. Дэнни здесь нет. Зато вся эта техника, и палата, и персонал, и родственники с глазами как у загнанного зверя — самая что ни на есть реальность. За несколько дней, прошедших после аварии, они стали еще более реальными и зловещими, и Роб ничего не мог с этим поделать. Сколько ни зажмуривайся и ни кусай губы, чтобы сдержать стон, ничего не изменится.

«Очнись! — мысленно молил он товарища. — Хоть на секунду открой глаза и посмотри на меня. Стань самим собой, и пусть будет так, как будто этого не было. Или встань, а я лягу на твое место с этой штукой во рту, и с аппаратом, чтобы за меня дышал. Вставай, Дэнни. Почему ты не встаешь?»

Но все мольбы были тщетными. Никто не властен над прошлым. Горькая правда привела Роба в дикое бешенство. Он произнес с надрывом:

— Дэнни, дружище, ты меня слышишь?

Нет ответа. Роб сделал шаг назад, по-прежнему не сводя глаз с изуродованного лица на подушке.

— Мы еще увидимся. Ясно?

И выбежал из палаты, на бегу сорвав с себя фартук и бросив в корзину для использованного белья. Однако фартук не долетел и несколько секунд птицей парил в воздухе.

Роб понесся по коридору к лифту. Но из образованного шкафами закутка вышел какой-то человек и преградил ему дорогу. Отец Дэнни. Плотный мужчина с волосами песочного цвета и волосками на пальцах рук. Сейчас эти пальцы сжались в кулаки.

— Не смей больше сюда шляться, — приказал Йен Эрроусмит. — Тебе мало наклюкаться и размазать нашего сына по бетонной стене? Нет — нужно еще прийти полюбоваться делом своих рук!

Роба трясло. Он сделал попытку сглотнуть, но во рту пересохло. На искаженном яростью лице Йена плясали красные отсветы.

— Ты подумал, каково его матери и сестре — видеть здесь виновника этой трагедии?

Роб стиснул левую руку в кулак. Но тотчас разжал пальцы и помчался прочь по натертому лаком полу больничного коридора, громко скрипя ботинками.

* * *

Врач позвал Йена и Джесс для разговора.

— Мистер и миссис Эрроусмит. Мы хотим провести кое-какие анализы, которые окончательно покажут, есть ли надежда на частичное выздоровление вашего сына или повреждения мозга имеют необратимый характер.

Джесс опустила взгляд на лежащие на коленях тесно переплетенные между собой пальцы. На какой-то жуткий миг ей показалось, что она не помнит голоса Дэнни, его лица. Но она тут же вспомнила и подняла голову.

— Когда?

— Сегодня вечером. Анализы сделает мистер Баркер, старший лаборант. А я завтра с утра пораньше их повторю. Нельзя делать окончательное заключение без стопроцентной уверенности.

— Понятно, — прошептала Джесс. — Его дела плохи, да?

— Не могу сказать точно. Но это не исключается. Мне очень жаль.

Он был добр и полон сочувствия. Джесс покачала головой. Каковы бы ни были новости, она чувствовала, что исчерпала запас веры и даже ожидания.

Появился лаборант. Кровать Дэнни отгородили ширмой. Джесс попыталась представить, что это за анализы, но тотчас прекратила попытки.

Позднее к ним подошел мистер Баркер. И мрачно покачал головой.

* * *

Прошла — проползла — ночь. Старшим женщинам удалось уговорить Бетт поехать с Лиззи к ней домой: до утра вряд ли что-нибудь случится. Йен и Джесс по очереди несли вахту у постели сына. С лица Йена сошел румянец, оно приобрело землистый оттенок. У Джесс разрывалось сердце при виде его страданий. Уступив свое место медсестре, она пошла вытянуть одеревеневшие ноги на узкой кровати в комнате отдыха.

Как ни долга была ночь, наступило утро. Приехали Лиззи с Бетт. У Бетт побелели губы, а глаза, наоборот, покраснели и опухли. При виде отца она расплакалась. Лиззи привезла Джесс рогалик в льняной салфетке и фляжку вполне приличного кофе. Джесс выпила кофе, а рогалик искрошила в салфетку.

В отделении началась обычная утренняя суета. Появился нейрохирург. И каким же далеким показался им вчерашний вечер, когда он объяснял им положение вещей, а они слушали!

Джесс сидела между сестрой и дочерью. Она нуждалась в них обеих.

Наконец специалист смог уделить им внимание. Джесс поймала себя на попытке представить, как он завтракал сегодня в кругу семьи, с двумя девочками в школьной форме.