Властители земли - [3]

— Киро! — крикнул бай Евстати. — Давай за Сретенко, а я тут.

Он не договорил, что он тут будет делать один на один с огромной плотиной и привольно разлившимся за ней водохранилищем. А Киро и не спросил, бросился в пеструю тень под раскидистой грушей и, как был, до пояса голый, вскочил на велосипед; не опускаясь на седло, забрал наискосок по холму, поросшему редкими дубами; палящие лучи солнца били прямо в плечи.

Через полчаса явился Сретенко. В рубашке с короткими рукавами, весь растревоженный, выскочил из джипа и, пока машина разворачивалась, оглядел новоиспеченный ручей, даже воду понюхал — ее тяжелый затхловатый запах разносился далеко вокруг, затем проворно стал подниматься вверх по откосу, из-под сандалий сыпались камушки, еще не закрепленные облицовкой. В это время вернулся Киро, запыхавшийся, с блестящими от пота плечами; он, бай Евстати да шофер полезли за Сретенко вверх на плотину, хотя помочь ничем не могли.

— Нет, вы только посмотрите! — изумился Сретенко. — В двух местах обрушилось!

Киро и бай Евстати и сами видели, что в двух, какие уж тут сомнения. Бай Евстати хотел было что-то сказать, да не успел, потому как Сретенко, руки в боки, запричитал, очень уж он был расстроен, прямо не в себе, пот со лба так и лил.

— Я-то чем виноват, я-то что в этом понимаю, а? — вопрошал он, крутя головой во все стороны. — С инженера, вот с кого спрашивать надо. Киро, давай-ка живо к телефону, пускай он собственными глазами убедится, давай! Не будем время терять, пускай убедится собственными глазами!

Киро молча кинулся вниз, к велосипеду, но Сретенко закричал вдогонку:

— На джипе езжай, на джипе, тут дело спешное!

Через минуту джип летел по выщербленному, ощетинившемуся дубами лугу, вдоль неглубокой долины, по дну которой теперь уже уверенно бежал новый, величиной с мельничную протоку, ручей. Сретенко широкими шагами мерил плотину от одного края до другого и вовсю клял инженера. Бай Евстати слушал его, свесивши руки, глядел на убегающее к западу водохранилище и время от времени утирал пот со лба: знойное летнее солнце жарило все пуще. Над голыми берегами стайками носились птицы, садились у самой воды и, напившись, с криками отлетали; от ровной блестящей поверхности поднималось легкое марево — глядеть бы да любоваться, если бы не тревога в душе. «К ответу за это следует притянуть! — кипятился Сретенко. — Где это видано, чтобы этакую плотину прорвало!» Его сиплый голос скользил над спокойной водной гладью и словно поглощался ею.

Бай Евстати молча кивал. Что могли поделать с этим ручьем они с Киро, или Сретенко, или даже сам инженер? Хлещет из громадины плотины, словно радуется, что вырвался из тьмы на волю, и растранжирит понапрасну воду, которую собирали всю весну. Наконец Сретенко притомился кричать, уселся возле ручья, частыми тревожными вздохами вбирая в себя идущий от него застойный дух. Наконец из-за бугра вывернулся джип и, вздымая пыль, стал под грушей.

— Ну что, нашел? — поднялся Сретенко.

— Нашел, — ответил Киро. — Сейчас, говорит, приеду. Чуть было не упустил, а все же нашел. Сейчас, говорит, выезжаю, а вы там приготовьте инструменты.

— Какие еще инструменты?

— Какие, не сказал. Кирки, должно, да лопаты, какие еще? Есть у нас и кирки, и лопаты, вон там сложены, под грушей.

Сретенко снова уселся, стиснув зубы, шофер лениво примостился возле него, покусывая сухую травинку, и Киро тоже сел, только бай Евстати стоял и глядел вдаль. Между холмами на западе раздалось мерное позвякивание колокольчика, но стада не видно. В низком боярышнике, обступившем мысок зеленой травы, верещат сороки. А так тишина кругом и жара; зной, сгущаясь в тяжелые, бесформенные клубы, подкатывает отовсюду к этой попирающей все законы журчащей воде. Сретенко вдруг поднялся, подставил голову под струю и, не вытираясь, уселся на прежнее место; вода стекала по загорелой шее.

— Воняет, — возвестил он. — Сероводородом воняет, значит, с самого дна! — И, помолчавши, угрожающе рыкнул: — Притянуть бы за это к ответу!

Бай Евстати кивнул. Послышался шум мотора, все головы повернулись в ту сторону: не инженерова ли машина? Нет, синий «москвич» остановился невдалеке от плотины, из него выскочили легко, по-пляжному, одетые мужчина и женщина. Не глядя ни на ручей, ни на людей, молчаливо рассевшихся возле него, они, медленно переступая босыми ногами по колючей траве, скрылись за возвышением, и вскоре оттуда послышались плеск воды и смех.

— Чтобы такое водохранилище да протекло! — выкрикнул Сретенко. — Новенькое водохранилище протекает, на что это похоже, я вас спрашиваю?

Никто ему не ответил, на что это похоже, да он и не ждал ответа. Замолчал, свесивши руки между коленями, насупленный и сердитый. Бай Евстати постоял-постоял и вдруг, заскользив вниз на своих резиновых подошвах, уселся на обычное место и принялся готовить камень для облицовки. Никто ему ничего не сказал. Киро кинул пару вопрошающих взглядов на Сретенко и последовал за бай Евстати, поблескивая на солнце голой спиной. У этих двоих свое дело, вот они и пошли его доканчивать; удары молотов вновь огласили долину, мерные, спокойные звуки наполнили зной; уже две недели они оглашают окрестности, с ними свыклась не только тишина холмистого поля, но и вода в озере, и соседние деревья; птицы и те к ним привыкли. Красиво они звучали и мирно, не только потому, что никому не мешали, но и потому, что венчали дело рук человеческих — водохранилище, ставшее уже частью природы со своей плотиной-горой и с ясным чистым озером, благодатно раскинувшимся среди высохших голых холмов. «Расстучались, — с досадой подумал Сретенко и выпрямился, — водохранилище того гляди истечет до капли, а они расстучались, приспичило им с этой облицовкой!» Он было собрался на них прикрикнуть, но на бугристый луг вынырнула долгожданная бежевая инженерова «шкода», возникла вдруг в знойном мареве, как мираж в пустыне. Сретенко облегченно вздохнул, будто с плеч его гора свалилась. «Шкода» остановилась там, где постоянно останавливалась все два года, пока шло строительство: под дикой большой грушей. Оставив дверцы открытыми, инженер направился к ним, щуря от солнца глаза. Сретенко переступил через шиберную трубу, расставив костистые голые руки.