Властелины безмолвия - [29]

Я даже догадывался, что он сам может быть одним из тех, кому это поручат. Ему и сейчас оставалось только достать оружие, которое висело на поясе. Может быть, он даже получил уже этот жуткий приказ, но еще сопротивлялся ему остатками своей воли.

Взглянув на него последний раз, Валери и я растворились в окружающем нас беспорядке и хаосе.

Глава 23

Вот уже два дня мы с Валери бродим наугад в этом призрачном городе.

Существуют ли слова, чтобы описать все те ужасы, свидетелями которых мы стали с тех пор, как погрузились в этот кошмар?

Безумие, преступления, грабежи и жестокость царят повсюду, где есть люди, превратившиеся в животных с человеческим обликом.

На земле сотнями лежат трупы, а может быть, даже и тысячами. Их никто не убирает.

В охваченном анархией городе прекратилась вся полезная деятельность.

Бродят потерянные или брошенные дети, тщетно взывая к милосердию немыми ртами. На них никто не обращает внимания.

Весь город превратился в истинные каменные джунгли, где царит закон силы.

Оказалось, что достаточно нескольких часов, чтобы строившееся веками здание человеческой морали рассыпалось, как карточный домик.

И все это из-за ошибки тех, кто в этой агонии мира пытаются оставаться хозяевами положения. По крайней мере, они так думают.

Возникают банды, которые правят в городе, пользуясь царящим повсюду безумием и беспорядком.

Мы видели вооруженные шайки, которые штурмом брали склады с продовольствием, разбивали камнями витрины ювелирных магазинов и грабили супермаркеты.

Безумцы! Сдохнуть в роскоши с набитым брюхом — разве это единственная в жизни цель?!

Другие пытались покончить с собой, не имея сил и воли жить в такой обстановке. Только что о залитый солнцем тротуар разбился у моих ног человек. Он выбросился из окна небоскреба, и мы даже видели, как он падал, словно старая сломанная кукла.

Этим же утром мы стали свидетелями того, как машина с целым семейством по воле водителя на скорости размазалась о массивную стену, а зеваки стояли поодаль, смакуя случившееся. Потом эта толпа двинулась дальше, где могло повториться то же самое.

Некоторые нагибались, чтобы опознать трупы, видимо ища кто соседа, кто друга, кто родственника… И иногда, найдя, оттаскивали их к стенам домов.

Потом мы с Валери оказались перед полуразгромленной лавочкой.

Я нагнулся, чтобы подобрать несколько пакетов с сушеными фруктами, валявшихся среди раздавленных коробок, обломков ящиков и кусков картона.

Со вчерашнего дня у нас во рту не было маковой росинки, хотя, по правде сказать, мы об этом и не думали.

Просто всеми силами пытались выбраться из обезумевшей толпы.

Мы старались все же не выделяться, полагая, что, возможно, нас ищут, хотя, может быть, никто и не пытался в этой обстановке выяснить, что с нами стало.

Переночевали мы в совершенно пустынном и темном парке, и когда утром я открыл глаза, то увидел те же толпы на улицах, что и вчера, и спросил себя: "Чего же, наконец, эти ждут? Разве не этого они желали? Почему же они не нападают? Почему не покончат со всем этим?" Впрочем, эти вопросы я уже задавал себе не раз в течение последних двадцати четырех часов. Разумеется, конец наступит, и, видимо, скоро, но мне было любопытно, как поведут себя эти дьявольские существа. Как произойдет последний штурм, который должен смести человечество?

Кто знает? Может быть, Валери и я явимся первыми жертвами? Во всяком случае, не последними, ибо "смит-вессон", который я нашел утром, покидая лужайку, избавит нас от…

Я почувствовал у себя на плече руку Валери и очнулся от обуревавших меня мрачных мыслей. Другой рукой она показала, мне на длинную череду билдингов, Я сразу уловил ее мысль.

С самого раннего утра мы присутствовали при массовом исходе. Люди целыми семьями покидали свое жилье, чтобы поискать убежище в соседних городках. Бежали они в полном беспорядке. Но все же найти свободную квартиру было не так уж и легко.

Мародеры уже занимались своим гнусным ремеслом, прибирая к рукам более или менее ценные вещи в богатых апартаментах в центре города.

А впрочем, почему бы и нам не попытаться поискать подходящее убежище? Жить ведь оставалось не так уж много. Тем более что Валери настаивает, и я ее понимаю.

Она больше не может. Она уже на пределе сил.

"Попытаемся, — немыми жестами просит она. — Я больше не могу. Эти люди внушают мне ужас!"

Я веду ее за собой, и мы наугад входим в двадцатиэтажное здание.

Одни двери заперты, другие распахнуты, являя следы людской жестокости и глупости. Мы видим разгромленные комнаты, выпотрошенную мебель. Несколько часов мы входим, выходим, спускаемся, поднимаемся, открываем двери квартир, где еще живут, и покинутых.

Наконец добираемся до тринадцатого этажа соседнего здания, и тут я замечаю здоровенного парня, занятого взламыванием двери, на которой мелом начерчен крест.

Он стоит к нам спиной и вдруг падает. Его тело скользит по двери, касается пола и переворачивается на спину.

Инстинктивно я дергаюсь к нему, но тут же понимаю, что произошло в этой проклятой тишине. Пуля прошила его тело насквозь, и теперь из его живота хлещет фонтан крови.

Я оборачиваюсь. На нас насмешливо взирает маленький бандюга с глазами хищника, который стоит на верхней площадке с пистолетом в руке.