Властелин рек - [103]
— Государь? — вопросил с тревогой Вельский, заглядывая в побледневший лик Иоанна. — Государь? Худо тебе?
Иоанн не отвечал. А Вельский невольно подумал с тревогой, что чуть ли не впервые дал государю лекарства, не сунув их сначала в рот своему холопу. Запропастился он куда-то, черт, а сам Богдан Яковлевич попробовать не решился. Неужто лекарь государя отравил?
Иоанн наклонился над доской, словно обдумывал следующий ход, но вдруг тело его покосилось на бок и безвольно рухнуло на пол вместе с креслом. Рядом рассыпались задетые его рукой шахматы. К нему тут же бросились, перевернули на спину, кто-то кинулся за водой, кто-то за целебными снадобьями — поднялась великая суета и крики. Вельский визжал в гневе, топал ногой, велел звать стражу, лекарей. Затем нагнулся к государю.
Иоанн корчился, жадно хватая ртом воздух. Взгляд его, полный ужаса, был устремлен куда-то вверх, но, кажется, он уже ничего не видел. Он захрипел, страшно и мерзко, но хрип оборвался внезапно, и царь, испуская пену, выгнулся несколько раз и затих с вываленным изо рта языком и открытыми глазами, в коих все еще читался неимоверный страх перед смертью…
И лишь тогда в покоях поднялся страшный вой — бились в рыданиях слуги и спальники, падая подле мертвого на пол.
Вельский медленно поднялся, наблюдая за тем, как тело поднимают и относят на ложе. Уже вбежал духовник Феодосий и, крестясь торопливо, стал совершать над умершим обряд пострижения в схиму, исполняя последнюю волю новопреставленного…
Вельский опрометью бросился из покоев, поймал первого попавшегося стражника, вжавшегося в стену, и проговорил ему в самое лицо:
— Найди старшого! Передай, пусть велит запереть ворота Кремля! Стражу поставить в боевую готовность! Лекаря найдите! Ко мне его, живо!
Весть о смерти Иоанна быстро распространилась по дворцу, и вот уже Мария Нагая, прижимая к груди младенца-сына, рыдает, страшась за судьбу своего чада. Стража уже стоит у ее покоев, кои ей приказано не покидать. Где же дядюшка Афанасий? На него вся надежда!
А Афанасий Нагой тем временем, утирая взмокшее чело, бежал прямиком в покои нового государя, Феодора Иоанновича — пасть в ноги, поклясться в верности, просить о заступе, дабы ни Годуновы, ни Богдашка Вельский не причинили осиротевшему младенцу и его матери-вдове никакого вреда.
Уже у самой лестницы, что вела к покоям царевича, Нагой услышал сдавленные крики, ругань, какую-то возню. Притаился, закусив губу. И вот увидел, как два дюжих стражника волокли под руки самого Богдана Вельского с разбитой бровью и заткнутым шапкой ртом. Он пытался что-то кричать, силился вырваться, отпирался, тараща глаза. Но его сволокли куда-то в темень переходов, и крики его смолкли. Нагой перекрестился. Кто же приказал? Кто успел в столь малое время взять власть во дворце в свои руки?
— Господи, сбереги, — выдохнул он и бросился вверх по лестнице и наверху внезапно остановился, словно врезался на полном ходу в невидимую преграду. У дверей покоев царевича в распахнутой шубе стоял Никита Романович Захарьин. Нагой глядел в его холодный, непроницаемый лик и разом все понял. И не нашел ничего более, кроме как пасть перед ним на колени и слезно молить о пощаде. Никита Романович глядел на него сверху бесстрастно, без ненависти и торжества, а Нагой уже вспомнил, как по его доносу ограбили дом боярина, как пытал он Протасия Захарьина, как делал все, дабы вырваться на вершину власти, не думая о том, каких людей настраивает против себя. А теперь было поздно.
— Хотя бы младенца Дмитрия пожалей, — взмолился Афанасий Нагой, поднимая полные слез глаза. Позади уже слышалось бряцание прицепленных к поясам сабель и тяжелые шаги — подоспели еще двое стражников.
— Запереть его! — бросил Никита Романович и, не слушая визга и слезной мольбы о пощаде за спиной, двинулся к дверям покоев…
Федор в одной сорочке, растрепанный, рыдал, уткнувшись в колени сидящей на его ложе Ирины. Здесь уже были Дмитрий и Борис Годунов, воспитатель царевича Клешнин. Никита Романович вошел в покой, и Федор, обратив к нему заплаканное, с прыгающими губами, лицо, проговорил:
— Дядя… Я не могу взять на себя это бремя! Я не хочу! Пусть возьмет кто-либо другой, только не я! Не по мне этот крест! Не по мне! Молю, объяви о том… Помоги…
Никита Романович поглядел на Годуновых, что в ожидании пристально взирали на вошедшего боярина, и молвил:
— Один у нас законный правитель, это ты, Феодор. Тебе суждено свыше занять трон своих пращуров и заботиться о державе своей. Мы от тебя не отступим.
Произнеся это, он в пояс поклонился сидящему у ног жены Федору. Утирая слезы, он обернулся. Годуновы тоже склонили перед ним головы. Ирина бросилась перед ним на колени и припала губами к его руке.
Феодор, утерев слезы, медленно поднялся. Тяжелым шаркающим шагом, переваливаясь из стороны в сторону, такой несуразный со своей ранней лысиной и узкими плечами, до ужаса нелепый, Феодор подошел к богатому киоту в красном углу и, повалившись на колени, осенил себя крестным знаменем, обратив к иконам мокрое, в слезах, лицо:
— Господи! Пощади! Дай сил, Господи!
Никита Романович подошел к Феодору, положил свою руку ему на плечо и молвил на ухо:
Семидесятые годы XVI века. Бесконечная Ливонская война выжимает из Русского государства последние соки, но государь Иоанн Васильевич все еще грезит о создании империи «от моря до моря». Все меняется в один миг, когда вражескую Речь Посполитую возглавляет талантливый военачальник Стефан Баторий, расчетливо истребляющий русское воинство в кровавых сражениях, а любимый старший сын царя оказывается в центре заговора против собственного отца. Под угрозой жизнь Иоанна, но главное — судьба созданной им державы, которая вскоре может обратиться в пепел…
Первая половина XVI века. В Москве подрастает сын великого князя Василия III – Иоанн. Но с кого будущему правителю брать пример? Москва, считающая себя Третьим Римом, больше похожа на Вавилон, где предательство, убийство и прелюбодеяние не в новинку. Боярство уподобилось зверям, грызущимся меж собою, но что поделать, если на зверей опирается государев трон. Ещё в малолетстве Иоанн слышал от няньки: «Чтобы тебя боялись, Ванюша, нужно быть сильным», и он понял: великая сила нужна, чтобы переменить устоявшийся порядок, когда «на боярах держится вся власть».
В книге "Недуг бытия" Дмитрия Голубкова читатель встретится с именами известных русских поэтов — Е.Баратынского, А.Полежаева, М.Лермонтова.
Все слабее власть на русском севере, все тревожнее вести из Киева. Не окончится война между родными братьями, пока не найдется тот, кто сможет удержать великий престол и возвратить веру в справедливость. Люди знают: это под силу князю-чародею Всеславу, пусть даже его давняя ссора с Ярославичами сделала северный удел изгоем земли русской. Вера в Бога укажет правильный путь, хорошие люди всегда помогут, а добро и честность станут единственной опорой и поддержкой, когда надежды больше не будет. Но что делать, если на пути к добру и свету жертвы неизбежны? И что такое власть: сила или мудрость?
Повесть о первой организованной массовой рабочей стачке в 1885 году в городе Орехове-Зуеве под руководством рабочих Петра Моисеенко и Василия Волкова.
Исторический роман о борьбе народов Средней Азии и Восточного Туркестана против китайских завоевателей, издавна пытавшихся захватить и поработить их земли. События развертываются в конце II в. до нашей эры, когда войска китайских правителей под флагом Желтого дракона вероломно напали на мирную древнеферганскую страну Давань. Даваньцы в союзе с родственными народами разгромили и изгнали захватчиков. Книга рассчитана на массового читателя.
В настоящий сборник включены романы и повесть Дмитрия Балашова, не вошедшие в цикл романов "Государи московские". "Господин Великий Новгород". Тринадцатый век. Русь упрямо подымается из пепла. Недавно умер Александр Невский, и Новгороду в тяжелейшей Раковорской битве 1268 года приходится отражать натиск немецкого ордена, задумавшего сквитаться за не столь давний разгром на Чудском озере. Повесть Дмитрия Балашова знакомит с бытом, жизнью, искусством, всем духовным и материальным укладом, языком новгородцев второй половины XIII столетия.
Лили – мать, дочь и жена. А еще немного писательница. Вернее, она хотела ею стать, пока у нее не появились дети. Лили переживает личностный кризис и пытается понять, кем ей хочется быть на самом деле. Вивиан – идеальная жена для мужа-политика, посвятившая себя его карьере. Но однажды он требует от нее услугу… слишком унизительную, чтобы согласиться. Вивиан готова бежать из родного дома. Это изменит ее жизнь. Ветхозаветная Есфирь – сильная женщина, что переломила ход библейской истории. Но что о ней могла бы рассказать царица Вашти, ее главная соперница, нареченная в истории «нечестивой царицей»? «Утерянная книга В.» – захватывающий роман Анны Соломон, в котором судьбы людей из разных исторических эпох пересекаются удивительным образом, показывая, как изменилась за тысячу лет жизнь женщины.«Увлекательная история о мечтах, дисбалансе сил и стремлении к самоопределению».
Конец IX века. Эпоха славных походов викингов. С юности готовился к ним варяжский вождь Олег. И наконец, его мечта сбылась: вместе со знаменитым ярлом Гастингом он совершает нападения на Францию, Испанию и Италию, штурмует Париж и Севилью. Суда норманнов берут курс даже на Вечный город — Рим!..Через многие битвы и сражения проходит Олег, пока не поднимается на новгородский, а затем и киевский престол, чтобы объединить разноплеменную Русь в единое государство.
Книга посвящена главному событию всемирной истории — пришествию Иисуса Христа, возникновению христианства, гонениям на первых учеников Спасителя.Перенося читателя к началу нашей эры, произведения Т. Гедберга, М. Корелли и Ф. Фаррара показывают Римскую империю и Иудею, в недрах которых зарождалось новое учение, изменившее судьбы мира.
1920-е годы, начало НЭПа. В родное село, расположенное недалеко от Череповца, возвращается Иван Николаев — человек с богатой биографией. Успел он побыть и офицером русской армии во время войны с германцами, и красным командиром в Гражданскую, и послужить в транспортной Чека. Давно он не появлялся дома, но даже не представлял, насколько всё на селе изменилось. Люди живут в нищете, гонят самогон из гнилой картошки, прячут трофейное оружие, оставшееся после двух войн, а в редкие часы досуга ругают советскую власть, которая только и умеет, что закрывать церкви и переименовывать улицы.
Древний Рим славился разнообразными зрелищами. «Хлеба и зрелищ!» — таков лозунг римских граждан, как плебеев, так и аристократов, а одним из главных развлечений стали схватки гладиаторов. Смерть была возведена в ранг высокого искусства; кровь, щедро орошавшая арену, служила острой приправой для тусклой обыденности. Именно на этой арене дева-воительница по имени Сагарис, выросшая в причерноморской степи и оказавшаяся в плену, вынуждена была сражаться наравне с мужчинами-гладиаторами. В сложной судьбе Сагарис тесно переплелись бои с римскими легионерами, рабство, восстание рабов, предательство, интриги, коварство и, наконец, любовь. Эту книгу дополняет другой роман Виталия Гладкого — «Путь к трону», где судьба главного героя, скифа по имени Савмак, тоже связана с ареной, но не гладиаторской, а с ареной гипподрома.