Властелин ночи - [48]

– Надеюсь, вы чувствуете себя так же блестяще, как выглядите, – сказал лорд Палмерстон.

– Неудивительно, что вы продержались в политике больше полувека, – улыбнулась Шарлотта и поцеловала его в щеку. – Ваши комплименты звучат так искренне, словно вы и в самом деле так думаете.

– Но я и в самом деле так думаю, – возразил он и поцеловал ее в ответ.

Они стояли под вентиляционной трубой, в которой свистел ветер, заглушая их слова. Если бы вопреки всем стараниям охраны лорда Палмерстона кто-то оказался свидетелем этой встречи, то соглядатай видел бы их лишь издали и смог бы сообщить только то, что их головы почти соприкасались, вероятно в поцелуе. Чего еще можно ожидать от человека, уже долгие годы скандально известного своими любовными похождениями?

– Доктор Мандт прибыл в Англию сегодня утром, – прошептала Шарлотта ему на ухо. – Сейчас он должен подъезжать к Седвик-Хиллу.

Седвик-Хилл. Услышав это название, лорд Палмерстон не удержался от вздоха. Посторонний наблюдатель решил бы, что он вздохнул оттого, что погладил ее шею.

– Наконец-то. Последнее сообщение пришло из Антверпена три дня назад. Я опасался, что русские перехватили его. – В противоположность нежному жесту, голос лорда Палмерстона звучал раздраженно. – Однако теперь, из-за убийства Дэниела Харкурта, Седвик-Хилл привлек внимание полиции. Все эти ухищрения были бы не нужны, если бы доктор Мандт не надумал бежать. Если бы он сохранил рассудок, то мог бы выждать месяц-другой, а потом сказать новому царю, что вынужден по семейным обстоятельствам вернуться в Германию. У покойного царя и в самом деле была пневмония. Это вскоре подтвердили бы и другие врачи.

– Доктор Мандт утверждает, что у него не было выбора, – объяснила она, прижимаясь к нему щекой. – Как только царь умер, завистливые русские коллеги обвинили его во врачебной ошибке. И он полагал, что вскоре последуют обвинения в кое-чем похуже. Он сбежал сразу, как только представилась возможность.

– Но если бы русские агенты выследили его и заставили признаться, если бы во всем обвинили меня…

Лорд Палмерстон почувствовал секундный приступ головокружения, посмотрев с платформы на рельефные очертания материков и океанов.

– Кто не рискует, тот не выигрывает, – прошептала Шарлотта. – Оказалось, что военные аппетиты нового царя не так велики, как у его отца.

– Я знал, что все делаю правильно.

– Русские крестьяне взбунтовались из-за нехватки продовольствия, вызванной войной, – продолжала Шарлотта. – Следуя вашим инструкциям, мои агенты распространяют слухи о том, что русские солдаты на войне тысячами погибают от голода, а богатеи набивают чрево икрой и водкой. Мы выдали крестьянам расположение продуктовых складов, предназначенных для аристократии. Мы организовали нападения на эти склады. Мы поджигали поместья и обставляли все так, будто бы это сделали крестьяне. Новый царь не знает, что обойдется ему дороже – продолжение войны или революция. Его решимость слабеет с каждым днем.

– Возможно, наша решимость тоже слабеет, – заметил лорд Палмерстон. – Сегодня вечером произошел еще один инцидент с поездом. Скоро никто и нигде не сможет чувствовать себя в безопасности. Боюсь, что русские обратили мою стратегию против меня самого.

Повозка неожиданно остановилась. Сидевший в глубине ее мужчина с беспокойством выглянул из-под парусинового навеса. Не считая звезд и ущербной луны над головой, кругом была почти кромешная тьма.

– Доктор Мандт, вам пора выходить, – сказал возница по-немецки с английским акцентом.

– Но здесь же пустырь, – возразил Мандт.

– Так нам приказано, – добавил напарник возницы с таким же акцентом.

– Но… но ведь там темно.

– Я пойду с вами.

– Вы решили убить меня, да?

– Убить?

– Перережете мне горло и закопаете в поле.

– Доктор, поверьте, если бы мы хотели вас убить, то не стали бы тратить столько сил, помогая вам сбежать от русских. Прошу вас, идемте со мной. Этот молодой человек проводит нас туда, где вы сможете заночевать.

– Я не настолько глуп, чтобы согласиться…

– Взгляните на это с другой стороны. Если мы собираемся убить вас, то вы никак не сможете нам помешать, так что лучше поберегите свои нервы. Смотрите на жизнь с оптимизмом. Спускайтесь, и пусть молодой человек проводит нас к вашему временному пристанищу.

Дрожа всем телом, Мандт выбрался из-под навеса. Ноги едва держали его.

Единственный фонарь давал так мало света, что даже лошади с трудом находили дорогу.

– Ну и где ваш молодой человек? – спросил доктор.

Из-за фургона вышел высокий мужчина и что-то сказал по-английски. Возница перевел:

– Он говорит, что нужно идти вот по этой тропинке.

– Какой еще тропинке?

– Вот этой. Он говорит, что мы не сможем подъехать прямо к дверям, поскольку грохот повозки разбудит пациентов. Утром они начнут спрашивать, кто это приехал посреди ночи, а нам такие вопросы ни к чему.

– А что за пациенты?

– Долго объяснять. Утром сами все увидите.

– Вы хотите засадить меня в сумасшедший дом?

– Успокойтесь, пожалуйста, доктор. Это не сумасшедший дом, хотя пациенты – их здесь именуют гостями – с радостью платят за прием такие деньги, что их и правда можно заподозрить в сумасшествии. А теперь идемте, и прошу вас: с этой минуты никаких разговоров.