Властелин Галактики. Книга 1 - [17]

Тайсон высунул в щель обе руки и стал медленно высовываться из своего укрытия.

Внезапно Рич крикнул: “Ложись!” Джонни упал ничком на цементный пол, он выполнил движение совершенно автоматически, не осознав, что же случилось. В следующее мгновение взорвалась граната, которую Тайсон держал во рту.

Джонни оглушило. На какой-то миг он отключился, а потом увидел Боба и Рича, ковырявшихся в окровавленном куске, бывшем только что Сидом Тайсоном. Рич недовольно ворчал, ритуальное усекновение головы казненного никак нельзя было выполнить, голову взрывом разметало по всему подвалу. Эта сука Тайсон все же сумел напакостничать братству напоследок. Единственное, что мог теперь сделать Рич, так это попинать ногою безголовый торс.

Джонни вернулся домой к утру. Мать ждала его всю ночь, понял он по усталому лицу миссис Голд. Обняв его, она всплакнула, вдруг увидела давнишнюю царапину на его щеке и побежала к аптечке. Когда она вернулась с йодом и ватой, он спал, обмякнув на диване в прихожей. Миссис Голд обработала царапину Джонни, уложила его поудобнее и осторожно прикрыла одеялом.

– Как он? – поинтересовался Чарльз Голд у жены, вернувшейся в спальню.

– Спит.

Мистер Голд долго шуршал журналом под торшером, прежде чем захрапеть.

Так Джонни стал исполнителем братства. Новая работа поначалу пугала его, нелегко убить человека, но потом он пообвык. Страх если и был, то иной, теперь он опасался, как бы самому не попасть под прицел. Опасаться было чего: приговоренные отстреливались, устраивали всякие смертельные ловушки своим преследователям, но хуже всего приходилось, когда у них хватало денег нанять себе в охранники кого-нибудь из Серых Во shy;лков. Серые Волки, профессионалы в смертоубийстве, всегда честно отрабатывали свой хлеб, поэтому когда из гнезда разведки поступала информация, что охраной приговоренного занимаются Серые Волки, число участвовавших в операции братьев арагонцев возрастало подчас до двадцати человек. На этот раз брат Джозеф не отсиживался на конспиративной квартире, он лично принимал участие в операции, после которой братство почти всегда недосчитывалось нескольких брать shy;ев. Так однажды на глазах у Джонни был застрелен Боб, некогда почти одновременно с ним переведенный в исполнительное гнездо.

Мистер Голд как будто и не знал, насколько опасно то, чем занимается Джонни. “Что, сынок, сегодня на работу?” – это была единственная фраза, которой он отмечал день, когда Джонни надо было идти на конспиративную квартиру за зада shy;нием. Казалось, отец ради осуществления собственных планов помыкал сыном, но однажды открылось, что не все так просто. Группе Джозефа было поручено убить некоего Раймана Брэндона, о значительности его персоны говорило то, что его голову Магистр-Исполнитель, глава исполнительного гнезда, распорядился доставить к себе лично, причем в подкрепление Джозефу дали семь человек из других групп гнезда. При выполнении задания один из охранников Брэндона едва не подстрелил Джонни – выручил брат Джозеф, оттолкнувший Джонни и получивший при этом ранение в плечо. Поступок Джозефа никак нельзя было объяснить его самоотверженной любовью к своим подчиненным, или безрассудным бесстрашием, или излишней импульсивностью. Законы братства категорически предписывали в подобных ситуациях младшим оберегать старших, но не на shy;оборот. Брат Джозеф поступил иначе, и хотя между ним и Джонни не было сказано ни слова, Джонни догадался, в чем тут дело. Очевидно, не без ведома мистера Голда брату Джозефу намекнули, что жизнь Джонни значит для братства больше, чем жизнь кое-кого постарше его званием.

Обязанности Джонни в братстве занимали его только один или два дня в месяц, поэтому они не мешали ему ходить в подготовительную школу и упражняться с квадаком. Теперь Джонни уделял квадаку ничуть не меньше времени, чем раньше, но со своими друзьями он виделся реже: Ричарда

Кастла отец перевел в свои заместители по клубу и тот почти перестал заниматься с квадаком в общем зале; у Филипа Лейдена приближалась горячая пора выпускных экзаменов; Фрэнку Стауну отец купил докерскую контору в порту “Персей” и он теперь налаживал собственное дело; Алан Фостер давал бой то на Марсе, то на Юпитере, то на какой-то затерянной планетке дальнего космоса, так что в Терригане он почти не бывал. Однажды Кастл, на которого временами накатывала сентиментальная волна, собрал всех друзей в ресторанчике “У погасшей звезды”. Они распили бутылочку, почали другую, заказали третью. Они веселились: “Фрэнк, – кричал Кастл, – у меня с собой ни мелкоглистика, придется за все тебе платить”, – и все смеялись, глядя, как скуповатый Фрэнк вздрагивал и принимался беспокойно ерзать: “Ты же шутишь, паразит, а?..” Они пили за здоровье Кастла, которому, как поговаривали, дряхлеющий отец-аристократ вскоре собирался передать клуб и некоторые свои обязанности при дворце: “Ну, Дик, ты теперь без пяти минут председатель клуба, большой сэр!” Алан рассказывал про свой последний бой: “Кваданул я его, ребята, а сам думаю, все, мне конец. Кровь так и хлещет, вот отсюда. А ничего, оказалось, квадак этого кривоногого Мартина прошел у меня над ребрами”. Филип Лейден упивался своими перспективами: “При клинике обещали оставить, тысяча кредов в месяц и премиальные, тогда я брошу квадак, это точно. Только бы мне эмбриотерапию сдать!” Джонни развлекался со всеми: смеялся, пил за Кастла, за дружбу, за удачу Алана, за то, чтобы Фрэнку поскорее разбогатеть и чтобы Лейдену не завалить экзамен. О своей “работе” в братстве Джонни, разумеется, помалкивал.