Властелин дождя - [14]

Шрифт
Интервал

— Потерпи, полегчает, — безучастно твердила она. — Полежи смирно, оно и отпустит…

А сама сидела как на иголках, подбегала всякий раз к окну, за которым выла метель и носилась по заснеженной пустынной улице. Петри все не было и не было. Ничего с им, бугаем, не сделается, утешала она себя. Но беспокойство не отступалось.

— Все за грехи мученье, — проговорил старик.

Ана вздрогнула. На дворе звонко всхлипнули колокольцы, и сани остановились, на крыльцо ступили двое: Марин и батюшка Пэскуц. Ана, встрепенувшись как ото сна, побежала отворять. Тут же следом подкатили и другие сани. Ана вышла встретить мужа. Синий от холода, злой как черт, он с трудом выбрался из саней и еле держался на ногах. Вид у него был побитый.

— А адвокат где ж? — спросила Ана, чувствуя, как к горлу подкатывает ненависть.

С минуту она глядела на мужа ледяным, замораживающим взглядом, не в силах произнести ни слова.

— Ах ты, пьяная рожа! — выдавила она наконец. — К адвокату и не ездил, в корчму завернул! Никудышник!

Последняя капля переполнила чашу терпения: Петря обезумел. Тяжелым звериным огнем полыхнуло из-под заиндевелых ресниц. Как разъяренный медведь, обрушился он на Ану и молотил, молотил, молотил кулаками, покуда она мешком не рухнула к его ногам.

— Измываться! Надо мной! — орал он, не помня себя от бешенства. — За дурачка меня держишь? Спятил я в такую метель из дому переться? Адвокат тебе понадобился, сама и поезжай!..

Ана переносила побои стойко, увертывалась, прикрывала лицо руками, тихо охала. Напоследок Петря пнул ее так, что она откатилась к стене, на солому. Он выпряг лошадей, тщательно обтер им бока. Лицо у него заколело от мороза, руки плохо слушались. День выдался — хуже некуда. Петря готов был выть от злости. Адвокат сказал ему: «Притащил бы старика сюда, мы бы дело и обтяпали. А как — это уж моя забота! Кто платит, тот получает».

Держась за стенку, Ана поднялась, потерла ушибленное плечо, ненависть ее, казалось, не угасла.

— Ну! — угрожающе прорычал Петря, как бы желая сказать: навязалась на мою голову! Но вместо этого спросил, кивнув на дверь: — Не издох еще?

Все бы он сейчас отдал, самое душу дьяволу не пожалел, лишь бы гнил старый хрыч давно в могиле.

— Живой, — отозвалась Ана. — Поп у него, пойдем и мы.

Ведьма она сущая, эта Ана, ничто ее не берет — ни побои, ни ласка, знай сзое гнет, утроба ненасытная!

Батюшка Пэскуц присел на кровать, ряса его благоухала базиликом, дешевыми свечами и ракией: он только-только вернулся с крестин. Ана и Петря смиренно поклонились ему, он с улыбкой кивнул в ответ и вновь оборотился к старику.

— Что, Мироша, пришел и наш черед? — спросил он, пришепетывая.

Лицо Марина страдальчески сморщилось, поп заметил свою оплошность, успокоил:

— Ну-ну, ничего, может, оно еще и обойдется… Вы уж ступайте, оставьте нас…

Все трое вышли в сени.

Марин закурил и, жадно затягиваясь, молчал. Глаза у него еще больше ввалились, резче обозначились скулы. Сколько ни приучал он себя к мысли, что смерть не обойдет их дом стороной, свыкнуться с ней не мог, все берег надежду.

— Теперь хана, — нарушил молчание Петря. — Раз поп говорит, так и есть. Попы, они в этом деле ученые…

— Помучается еще, — возразила Ана. — Не может он нас в обиде оставить…

Марин растоптал недокуренную сигарету, схватил Ану за плечи и выставил на мороз.

— И ты уйди, добром прошу, — едва слышно сказал он брату, оставляя дверь открытой.

И вернулся к больному. Батюшка, прощаясь, уже надевал кожух, надел кожух и Марин. Ана видела из окошка, как сани выехали со двора и заскользили по дороге на озеро, к хутору, и, не теряя времени, помчалась к свекру. Петря уже топтался возле отцовой кровати и канючил:

— Бать, а бать, сжалься. Не бери греха на душу, дай землицы… Хоть самую малость… Не заставь злом поминать, бать, а бать…

— Ты свою получил. Больше нету. Где взять? Ана, голубушка, прикрой мне ноги платком, зябну…

Ана подошла к изножью, вдруг Петря с силой отпихнул ее и прошептал, будто в беспамятстве:

— Сымай! Все сымай! Носки стаскивай, безрукавку! Раздевай догола! Пущай мерзнет! Черти в ад и нагишом примут! Все бери, все уноси!

Пока теплилась в душе надежда, оставались и силы терпеть, смиренничать. Но оставила надежда — враз и силы не стало.

С каким-то ликующим злорадством Ана принялась стаскивать со свекра, собирать вещи, увязывать в узел.

— Стой! Погоди! — вдруг остановил ее Петря, и Ана послушно замерла. — Ступай запряги сани, поставь около крыльца. Кожухи не забудь и бутылку ракии. Живо!

Дважды повторять не пришлось. Баба мигом смекнула, что муж надумал, ног под собой не чуя, кинулась исполнять. Минут десять спустя стояла уже на пороге с кожухами в руках.

— Готово… А как же…

В глазах больного вспыхнул ужас.

— Сыночек! Петря! Ты что надумал?.. Не трожь… Смилуйся!

— В больницу тебя свезу. Там и помирать легче…

Петря накинул на старика кожух и, заламывая ему руки, стал запихивать в рукава. Старик, насколько хватало сил, сопротивлялся, да где уж сладить.

— Отпусти меня… Бога побойся!.. — шептал он.

Ана бросилась помогать мужу, вдвоем они одолели: запихнули отца в шубу, обвязали охотничьим ремнем и чуть ли не волоком потащили к саням, уложили, накрыли вторым кожухом и двумя попонами сверху, от которых несло конским потом и навозом.


Еще от автора Фэнуш Нягу
Восемнадцать дней

В сборник включены рассказы пятнадцати писателей Социалистической Республики Румынии, вышедшие за последние годы. Тематика сборника весьма разнообразна, но в центре ее всегда стоит человек с его переживаниями и раздумьями, сомнениями и поступками.


Рекомендуем почитать
Монастырские утехи

Василе ВойкулескуМОНАСТЫРСКИЕ УТЕХИ.


Стакан с костями дьявола

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Спасенный браконьер

Русские погранцы арестовали за браконьерство в дальневосточных водах американскую шхуну с тюленьими шкурами в трюме. Команда дрожит в страхе перед Сибирью и не находит пути к спасенью…


Любительский вечер

Неопытная провинциалочка жаждет работать в газете крупного города. Как же ей доказать свое право на звание журналистки?


Рассказ укротителя леопардов

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Тереза Батиста, Сладкий Мед и Отвага

Латиноамериканская проза – ярчайший камень в ожерелье художественной литературы XX века. Имена Маркеса, Кортасара, Борхеса и других авторов возвышаются над материком прозы. Рядом с ними высится могучий пик – Жоржи Амаду. Имя этого бразильского писателя – своего рода символ литературы Латинской Америки. Магическая, завораживающая проза Амаду давно и хорошо знакома в нашей стране. Но роман «Тереза Батиста, Сладкий Мёд и Отвага» впервые печатается в полном объеме.