Власть земли - [76]

Гости не без удивления последовали за священником, который, видимо, несмотря на сан, играл роль начальника.

В горнице он усадил их за стол, достал снеди, горячего сбитня, пива и стал беседовать с ними:

— Князюшка-то уж совсем оправился. Встает теперь, только, боюсь, как бы встреча с вами не растревожила его. Ведь я знаю, супротивниками вы были промеж себя.

— Были? — невольно вырвалось у Терехова.

Отец Николай серьезно посмотрел на хмурое лицо Терехова и ответил:

— Да, только были!.. Ведь князь теперь совсем в мыслях своих переменился и только и думает, как найти княжну да ее к тебе представить.

Терехов не ожидал такого ответа и даже откинулся к стенке в изумлении.

Отец Николай поднялся с лавки.

— Постойте, я схожу, скажу ему. Может, он сейчас и сам сюда придет; его только подготовить нужно.

Отец Николай ушел, Терехов и Андреев остались одни. Андреев угрюмо сопел, а Терехов, чувствуя в его молчании укор, боялся Даже смотреть на него. До последней минуты ненависть кипела в нем против Теряева, и вот он услышал о нем такие вести, что за каждую черную мысль свою должен был просить у него прощения. В его сердце происходила борьба, но не успел он разрешить ее, как дверь вдруг распахнулась и в горницу стремительно вошел князь Теряев. Его лицо было бледно, густая, отросшая в течение болезни борода усиливала бледность, а большие черные глаза казались ярче и больше. На бледных щеках выступил румянец.

— Боярин! Князь! — воскликнули они разом, и их руки протянулись друг к другу.

У Терехова вдруг стало легко на сердце, и его лицо просветлело.

— И ты здесь, Семен! — ласково поздоровался с Андреевым князь.

— Для чего же я и друг ему? Крестами менялись, — ответил Андреев и крепко поцеловался с князем.

Лицо Теряева побледнело. Он сел к столу и задумчиво сказал:

— Никогда я не знал подле себя такого друга, а будь такой, может, все по-иному было бы. — Он тяжело вздохнул и задумался, но через минуту выпрямился на лавке и пылко воскликнул, обращаясь к Терехову: — Правду хочу говорить, боярин. Не было у меня более злого врага и противника, чем ты, особенно после Калуги, когда ты надо мной верх взял. Гнал я тогда за тобой погоню, и только Бог спас меня от злодейства, а тебя от погибели. Ну, да было это и миновало. Не помяни лихом! Повидал я Ольгу, говорил с нею, и она мое сердце перевернула. Не захотел я насильничать — насильно мил не будешь, и дал ей слово быть вам одним другом и братом. Она поверила. Не знаю, как ты?

Терехов взволновался, на его глазах сверкнули слезы. Он порывисто перегнулся и, обняв Теряева, произнес:

— И я тебе верю! Будем братьями!

Они трижды поцеловались. После этого Теряев рассказал о всех своих приключениях и о вторичном похищении Ольги. Эта беседа растопила последний лед. Они сдружились.

Терехов с Андреевым поселились в избе Теряева и ждали только окончательного выздоровления князя, чтобы ехать всем вместе на поиски.

— Только почему ты думаешь, что Ходзевич увез ее в Москву? — спросил его Терехов.

— Потому что знаю наверное про это. Ходзевич из полка самого Жолкевского, а он в Москве, да, кроме того, наши его выследили. И даже больше: знаю, что подруга Ольги, Пашка, сбежала от них!

Не в первый раз Терехов и Андреев услыхали про эту Пашку, и ум Андреева поразил образ этой смелой до дерзости девушки.

— Так прежде ее сыскать надо! — пылко воскликнул он.

— Она не пропадет! — заметил князь. — И где искать ее? Может, она к себе на родину ушла. А княжна наверное в Москве. Эх, отпустил бы меня отец Николай скорее.

— Он обещался через три дня! — ответил Андреев и задумчиво вышел из горницы: мысль, что Пашку оставляют в презрении, угнетала его. Вдруг он вернулся взволнованный в горницу и крикнул: — «Вор» в Калуге убит!

Терехов и князь вскочили, пораженные.

— Вор? Откуда весть?

— Сейчас из Можайска Карп пришел.

— Где «вор» убит? Кем?

— Татарином каким-то!

Они выбежали из горницы и опрометью бросились в другую избу. Там толпились шиши, и отец Николай подробно расспрашивал Карпа.

«Вор» действительно был убит татарским мурзой Урусовым во время выезда на охоту под Калугой.

В числе сторонников «вора» был касимовский царь Урмамед, приставший к нему еще во время стоянки в Тушине. Когда «вор» должен был вследствие измены Сапеги бежать из-под Москвы, касимовский царь отъехал от него, пристал к гетману Жолкевскому, вместе с ним был в Москве и оттуда проехал в Смоленск. В то же время его сын Арослан с бабкой были у «вора» и вместе с ним вернулись в Калугу. Касимовскому царю понравилось житье у поляков, но он соскучился по семье и решил съездить в Калугу, с тем чтобы отвлечь сына от «вора» и вместе с ним переехать к полякам. Он приехал в Калугу, однако притворился пред «вором» его приверженцем; но, на его горе, Арослан горячо привязался к «вору» и в одной из пьяных бесед выдал тайные намерения отца.

«Вор» затаил обиду, но решил наказать старика и вот однажды для этой цели пригласил его с собой на псовую охоту. Назначили день. «Вор» выехал вперед за реку Оку и послал за царем. Ничего не подозревая, тот приехал с двумя татарами. «Вор» ласково обошелся с ним и, незаметно отделившись от охоты, остался с касимовцем в чистом поле с двумя палачами, Бутурлиным и Михнеевым. Они бросились на касимовского царя, убили его и его труп бросили в реку, а «вор» прискакал к охоте с криком: «Касимовский царь хотел убить меня, но ему не удался замысел, и он убежал. Скачите и догоните его!» Все бросились в погоню, но, понятно, никого не поймали.