Власть предыстории - [27]

Итак, эта особенность словесно-звукового ряда состоит в том, что он, взятый сам по себе, очищенный от просодики произносящего, не связан с эмоцией человека.

Резюмируем — четыре особенности человеческой речи нуждаются в объяснении: высокая развитость словесно-звукового ряда, способность тормозить эмоции, позднее развитие — когда произошел спад в объеме головного мозга, независимость слова от действия или предмета, которые оно обозначает, и несвязанность его с эмоцией.

Гипотез происхождения человеческой речи так много, что понадобилось бы написать отдельную книгу сих разбором. Создана (и не одна!) классификация этих гипотез, насчитывающая полтора десятка групп. Среди них гипотеза восклицаний, или пух-пух-теория; гипотеза звукоподражаний — боу-воу-теория; гипотеза имитации звуков, производимых предметом при ударе по нему, — дин-дон-теория; пение за работой — ю-хи-хоу-теория; жестикуляция ртом — та-та-теория; гипотеза детского лепета; гипотеза инстинкта, по которой язык обретается на определенном уровне эволюции; гипотеза соглашения, по которой люди добровольно договариваются о создании языка; божественная гипотеза — язык есть дар Божий; мутационная гипотеза — язык возник случайно, как некое биологическое событие; гипотеза жестов — как первоначальной фазы языка, и т. п. и т. п.[112].

Скажем сразу, что ни одна из гипотез не бесспорна, имеет свои уязвимые стороны, а главное, не объясняет происхождения четырех особенностей речи, возникших в предыстории. Отечественная школа АСгенетики следует в этом вопросе за Ф. Энгельсом, который утверждал, что развитие труда способствовало сплочению наших предков, так как благодаря ему участились случаи взаимной поддержки и совместной деятельности. У формировавшихся людей появилась, тем самым потребность сказать что-то друг другу. А потребность создала и свой орган — преобразовалась гортань обезьяны[113]. Эта точка зрения, модифицированная в соответствии с современной терминологией, продолжает господствовать в нашей научной печати и по сию пору, она практически единственная[114].

Против «трудовой» гипотезы происхождения речи выдвинуты серьезные возражения. Еще А. А. Потебня отмечал, что «творческая мысль живописца, ваятеля, музыканта невыразима словом и совершается без него»[115]. То же следует сказать и о математическом мышлении. Вообще у речи и труда — разные корни. Речевое мышление не исчерпывает ни всех форм мысли, ни всех видов деятельности, это подметил еще Л. С. Выготский. Бюлер, на которого он ссылается, доказал, что инструментальное и техническое мышление, как и вся область так называемого практического интеллекта, не совпадает с речевым мышлением. Из этого Выготский сделал совершенно правильный вывод, что «генетические корни мышления и речи различны»[116].

Нет смысла подвергать здесь детальной критике «трудовую» гипотезу происхождения речи, остановимся лишь на том несомненном факте, что она никак не объясняет происхождение четырех ее особенностей, которые появились в период предыстории. В самом Деле, каким образом можно связать факт резкого и бурного развития словесно-звукового пласта речи с трудовой и орудийной деятельностью гоминид? Она, видимо, незначительно отличалась от такой же деятельности антропоидов, особенно на первых порах их дифференциации. Но даже и в поздних периодах развития палеолита — почему труд потребовал увеличения удельного веса словесно-звукового ряда в речи гоминид? Чем вызвано, что слово стало «главным менеджером» поведения людей и состояния их организма, оказывая тормозящее влияние на его психику, на мышечные потенции? Наконец, почему трудовая деятельность потребовала от речи такого свойства, как независимость слова от свойств предмета или обозначаемого им действия? Для обмена информацией о том, как делать рубило, не требовалось преимущественного развития словесно-звукового ряда речи, тут необходимо было иное — показ, как оно делается, то есть именно язык жестов и действий.

Существует, однако, гипотеза в отечественной АСгенетике, которая имеет шансы объяснить если не все, то многие аспекты человеческой речи, ее происхождения и становления. Разработана она профессором Б. Ф. Поршневым, который считал, что человек появляется на земле вместе с речью, то есть его приблизительная дата рождения — неолитическая революция, начавшаяся 40–35 тысяч лет назад и закончившаяся с появлением Человека разумного в его биологически сформированном виде. Остальных предков людей он относил к семейству троглодитид и считал, что они еще не были людьми[117], АСгенетику сводил к созданию достаточно аргументированной теории происхождения речи. Поэтому он утверждал, и не без оснований, что психика троглодитид отличается как от психики обезьян, так и от психики человека. Она есть нечто третье, особое и уникальное, возникшее в период предыстории. Именно ею должны объясняться этапы возникновения человеческой речи.

Первый этап, очевидно, должен был состоять в том, чтобы разрушить стадные формы управления, присущие миру обезьян. В нем первенство принадлежит вожаку-самцу, который венчает иерархию отношений в стаде. Значит, задача первого этапа развития психики троглодитид определяется как свержение власти самца, замена ее властью стада. Но с помощью чего она могла быть свергнута?