Власть полынная - [16]
И стали московиты выжидать, когда же новгородцы призовут их…
А Новгород в ту пору жил своей жизнью. С утра и допоздна трудились мастеровые, на городских концах звенели молоты кузнечные, стучали топоры плотницкие, чадили печи гончарные. По утрам звонили церковные колокола, гудели торговые ряды множеством голосов.
Спозаранку, едва открылись городские ворота, в Новгород вошёл старый монах Зосима в изношенных одеждах, стоптанных лаптях и бесцветном клобуке, из-под которого выбивались пряди седых волос.
Долго стоял он перед храмом Святой Софии, молясь, прежде чем отправиться к подворью Борецких.
— Дивна красота твоя, Господи, — промолвил он и, ещё раз перекрестившись, зашагал к терему Марфы.
У закрытых ворот стукнул висячим кольцом. Выглянул в смотровое оконце заспанный мужик. Зосима попросился:
— Впусти, человече, к матушке-боярыне, я из обители, что на поморском берегу.
Закрылось оконце, заскрипела задвижка. Удалился воротник, видно, с докладом в палаты отправился.
Долго глядел Зосима на терем Борецкой, на сияние стеколец, на точёность камней, из которых хоромы сложены. И не ведал, какой гнев вызвало его появление на подворье у боярыни. Едва услышав от ключника, что приплёлся к ней из Поморья монах, Марфа взбеленилась, затопала ногой:
— Прочь, взашей гоните! Со всего Севера старцы повадятся, по миру пустят!
Услышал Зосима стук металла за воротами. Оконце открылось, и голос уже не воротного мужика, а ключника раздался:
— Взашей гнать тебя велено, старец. Иди, откуда приплёлся!
Заплакал Зосима и, сгорбясь, опираясь на посох, удалился от боярских хором. В конце переулка остановился, хоромам Борецких посохом погрозил:
— В Содоме и Гоморре живущая! Зрю её безглавую! Соромица беспутная!
Народ окружил Зосиму, сочувствует:
— Она старца обидела! Богомольца!
— Корыстолюбица Марфа, обители святой отказала!
Сопроводили новгородцы Зосиму до городских ворот и разбрелись кто куда, позабыв о старце.
А тот приплёлся в подгородный монастырь, у трапезной остановился. Подошедшему монаху Иосифу, который из-под Белого озера шёл, пожаловался:
— Пиявица ненасытная, много ль я на братию просил? На обитель, на церковку сгоревшую. От свечи заполыхала…
Вокруг старцев люд собрался. Из кельи вышел князь Иван Молодой. Зосима посохом грозит, слюной брызжет, выкрикивает:
— Всё Поморье в кулаке держит, обиды люду чинит!
Толпа Зосиму поддерживает:
— Марфе никто не указ! Она на весь Новгород узду накинула!
Купчик в шубейке, шапка набекрень, через толпу пробился,заорал:
— На Марфу зла не держи, Зосима!
— Тебя бы так! — зашумели на купчика.
— На севера подавайся, на Выгу!
— Ворочайся в обитель, Новгород сирых не любит!
— Марфа и на Выге сыщет!..
А Зосима вопросил на всё монастырское подворье:
— Что есть человек? — И, воздев руки, сам же и ответил:— Человек есть тварь ненасытная, зло превеликое, гордыней и корыстью обуянное!
Толпа любопытных помаленьку рассасывалась. Ушёл ворча Зосима, и только, гордо вскинув седую голову, покрытую клобуком, остался стоять монах Иосиф. Опираясь на посох, он смотрел на молодого великого князя. Тот подошёл к нему, достал из кошеля несколько монет.
— На твою обитель, отче. Иосиф подаяние принял, сказал:
— Ты обидами Зосимы тронут, князь, так Зосима в глухие ворота стучался. Душа человека земле подобна. Когда травой сорной земля зарастёт, доброе зерно всходов не даст.
Из-под нависших бровей Иосиф пристально смотрел на молодого князя. Под жгучим взглядом Иван вздрогнул.
— Что узрел ты, отче? — спросил он, робея.
— Зрю я, великий князь Иван Молодой, твоё суетное восхождение.
Монах замолчал, продолжая глядеть на князя. Молчал и Иван. Но вот Иосиф очнулся, заговорил глухо, будто выдавливая из себя каждое слово:
— Смутно проглядываю я дальнейшую жизнь твою, великий князь. Прости, пусть твоё тебе останется…
И удалился, оставив великого князя гадать, что имел в виду Иосиф…
Посадник новгородский Иван Лукинич хоть и был истинным новгородцем, обычаи своего города чтил, но московского государя Ивана Васильевича побаивался. Знал, коли Москва на Новгород власть свою наложит, не видать тому никаких вольностей. Потому и был Иван Лукинич во всём согласен с боярами, какие к Литве тянут.
И направился новгородский посадник к Марфе Борецкой за советом и поддержкой.
Дворецкий Прохор встретил посадника у самых ворот, в хоромы проводил. Мягко ступая в лёгких сафьяновых сапогах, Иван Лукинич шёл по палатам, устланным яркими заморскими коврами. Борецкую увидел в дальней палате, у муравленой печи, изразцы которой напоминали полевые травы.
Одетая просто, в саяне[17] с пуговками из янтаря, сверху донизу застёгнутыми, и повойнике, прикрывавшем волосы, Марфа строго смотрела на Ивана Лукинича.
— Здрава будь, матушка, — поклонился посадник.
— Здрав будь и ты, государь. Я же твоими молитвами живу. — Марфа пожевала полными губами. — Садись, Иван Лукинич, в ногах правды-то нет. Догадываюсь, к чему приход твой ранний.
— Как не догадаться, когда московиты за Подолом.
— Сызнова волк московский волчонка на нас напустил.
— Ноне московиты зубы кажут. Дьяк Фёдор грамоту вручил. Государь московский ждёт от нас присяги.
Русь начала XVI века. Идет жестокая борьба за присоединение к Москве Пскова и Рязани, не утихает война с Речью Посполитой. Суров к усобникам великий князь Московский Василий III, и нет у него жалости ни к боярам, ни к жене Соломонии — в монастырь отправит ее. Станет его женой молодая Елена Глинская — будущая мать царя Ивана Грозного…Блестящий и пронзительный в своей правдивости роман от мастера исторического жанра!
Роман посвящен времени княжения Ивана Калиты - одному из важнейших периодов в истории создания Московского государства. Это третья книга из серии «Государи московские», ей предшествовали романы «Младший сын» и «Великий стол».
О жизни и деятельности младшего сына великого князя Александра Невского, родоначальника московских князей и царя Даниила Александровича (1261–1303) рассказывают романы современных писателей-историков Вадима Каргалова и Бориса Тумасова.
Романы Н. Алексеева «Лжецаревич» и В. Тумасова «Лихолетье» посвящены одному из поворотных этапов отечественной истории — Смутному времени. Центральной фигурой произведений является Лжедмитрий I, загадочная и трагическая личность XVII века.
Нигилисты прошлого и советские историки создали миф о деспотичности, и жестокости Александра II.В ином свете видят личность царя и время его правления авторы этого тома.Царь-реформатор, освободитель крестьян от крепостной зависимости – фигура трагическая, как трагичны события Крымской войны 1877 – 1878 гг., и роковое покушение на русского монарха.В том вошли произведения:Б. Е. Тумасов, «ПОКУДА ЕСТЬ РОССИЯ»П. Н. Краснов, «ЦАРЕУБИЙЦЫ».
Роман современного писателя-историка Б. Тумасова рассказывает о жизни и судьбе князя Ивана Иоанновича (1458-1490), прозванного "Молодым", сына и соправителя великого московского князя Ивана III Васильевича. Если бы загадочная смерть не прервала в возрасте 30 лет жизнь молодого князя, в истории Руси никогда не появились бы страшные страницы тирании Ивана Грозного.
«Заслон» — это роман о борьбе трудящихся Амурской области за установление Советской власти на Дальнем Востоке, о борьбе с интервентами и белогвардейцами. Перед читателем пройдут сочно написанные картины жизни офицерства и генералов, вышвырнутых революцией за кордон, и полная подвигов героическая жизнь первых комсомольцев области, отдавших жизнь за Советы.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.
Иван Данилович Калита (1288–1340) – второй сын московского князя Даниила Александровича. Прозвище «Калита» получил за свое богатство (калита – старинное русское название денежной сумки, носимой на поясе). Иван I усилил московско-ордынское влияние на ряд земель севера Руси (Тверь, Псков, Новгород и др.), некоторые историки называют его первым «собирателем русских земель», но!.. Есть и другая версия событий, связанных с правлением Ивана Калиты и подтвержденных рядом исторических источников.Об этих удивительных, порой жестоких и неоднозначных событиях рассказывает новый роман известного писателя Юрия Торубарова.
Книга посвящена главному событию всемирной истории — пришествию Иисуса Христа, возникновению христианства, гонениям на первых учеников Спасителя.Перенося читателя к началу нашей эры, произведения Т. Гедберга, М. Корелли и Ф. Фаррара показывают Римскую империю и Иудею, в недрах которых зарождалось новое учение, изменившее судьбы мира.
1920-е годы, начало НЭПа. В родное село, расположенное недалеко от Череповца, возвращается Иван Николаев — человек с богатой биографией. Успел он побыть и офицером русской армии во время войны с германцами, и красным командиром в Гражданскую, и послужить в транспортной Чека. Давно он не появлялся дома, но даже не представлял, насколько всё на селе изменилось. Люди живут в нищете, гонят самогон из гнилой картошки, прячут трофейное оружие, оставшееся после двух войн, а в редкие часы досуга ругают советскую власть, которая только и умеет, что закрывать церкви и переименовывать улицы.
Древний Рим славился разнообразными зрелищами. «Хлеба и зрелищ!» — таков лозунг римских граждан, как плебеев, так и аристократов, а одним из главных развлечений стали схватки гладиаторов. Смерть была возведена в ранг высокого искусства; кровь, щедро орошавшая арену, служила острой приправой для тусклой обыденности. Именно на этой арене дева-воительница по имени Сагарис, выросшая в причерноморской степи и оказавшаяся в плену, вынуждена была сражаться наравне с мужчинами-гладиаторами. В сложной судьбе Сагарис тесно переплелись бои с римскими легионерами, рабство, восстание рабов, предательство, интриги, коварство и, наконец, любовь. Эту книгу дополняет другой роман Виталия Гладкого — «Путь к трону», где судьба главного героя, скифа по имени Савмак, тоже связана с ареной, но не гладиаторской, а с ареной гипподрома.